Священник Георгий Чистяков
Когда филолог-классик и историк стал священником многие удивились. Но священником он был необычным – всего себя отдавал больным детям - пациентам республиканской детской больницы (был настоятелем больничной церкви Покрова Богородицы). Эти дети проводили в ней по многу месяцев, а то и лет – им для выживания требовалось специальное оборудование, или процедуры, возможные только в этой… Многие умирали. И для детей и для их мам отец Георгий всегда находил такие слова, которые касались их сердец и давали им утешение…
За своё священническое служение отец Георгий никогда не брал денег.
Георгий Петрович писал в статье Война глазами христианина (Опыт православного осмысления войны; из книги "Размышления с Евангелием в руках"):
«Служба пожарной охраны, отряды спасателей, которые ориентированы на работу во время землетрясений и других стихийных бедствий, аварийная служба по ремонту электросети, водопровода и даже канализации не просто нужны, а именно необходимы человечеству и будут нужны ему всегда, вне зависимости от политической ситуации. Другое дело - армия. Служба здесь несравненно более престижна, но нужна армия будет лишь до тех пор, пока не выработается механизм решения конфликтов между государствами мирным путем.
**
Ненужной окажется и армия?
Не будет войн, ненужной окажется и армия. На уровне подсознания военные сегодняшнего дня это понимают - и вот в Чечне армия второй год безуспешно пытается доказать обществу, что она ему нужна. На самом деле это просто агония. Ясно, что такая армия не только бесполезна, но прямо опасна для общества, ибо она заводит его в тупик и одновременно, подражая мифологическому чудовищу, пожирает жизни почти безусых еще мальчишек. Святой Георгий вышел победителем, победим ли мы?
Перед обществом встает проблема переориентации армии на новое дело (не просто военной реформы, а чего-то неизмеримо большего!). В детской книжке Александра Волкова "Урфин Джюс и его деревянные солдаты" эта проблема уже была вполне успешно решена, но в виде притчи: свирепые рожи дуболомов были переделаны в улыбающиеся лица - в результате деревянные солдаты становятся отличными лесниками.
**
Место армии в обществе и в государстве должно быть коренным образом переосмыслено. Её чисто средневековая роль сыграна, ибо средневековье кончилось - об этом забывать нельзя! Военный механизм в целом должен быть поставлен на службу мирному обществу не в связи с каким-то отдельным фактом (как, например, землетрясение в Спитаке), а по сути.
В России сегодня с величайшими трудностями проталкивается в жизнь идея альтернативной службы, хотя ясно, что именно с ней связано будущее армии в целом, уже не как инструмента насилия и силовых решений, а как команды быстрого реагирования. Из силы, вооружённой орудиями для убийства, армия должна стать, выражаясь фигурально, скорой помощью и аварийной бригадой. Тогда она вновь станет "христолюбивым воинством", за которое хочется молиться, - в противном же случае будущего у него просто нет. И это страшно, ибо состоит она из живых людей.
Св. Александр Невский, которого при Сталине любили изображать в виде грозного воина (см. известную картину Павла Корина) и чуть ли не в латах западного образца, (см. об этом подробнее здесь) не после Чудского озера и Ледового побоища был признан Церковью святым. Он, гордый воин, привыкший любой спор решать при помощи оружия, меняет кольчугу полководца на плащ дипломата и, отводя от русских городов и селений новую войну, путем весьма унизительных с точки зрения средневековья переговоров миром улаживает отношения с Батыем. Не воином, но князем-иноком в монашеской мантии, преподобным Алексием запомнил его православный народ. И только при Петре I начинают изображать святого князя на иконах в воинском одеянии, сделав из преподобного что-то вроде российского Марса, православного бога войны, поклонение которому связано с культом оружия и т.д. Увы, это чистой воды язычество, православное только по форме. Кощунство.
Среди мучеников первых веков тоже было немало воинов: Георгий, Феодор Стратилат, Иоанн Воин, многие-многие другие. В чем заключался смысл их мученичества? Они, военнослужащие римской армии, отказывались убивать живых людей, ибо они христиане, и за это их предавал смерти императорский Рим - вот в чем подвиг святых воинов-христиан. Нельзя, грешно забывать об этом.
Обращаясь к этому бесценному опыту, просто невозможно не обратить внимания на одно обстоятельство, сближающее ситуацию I-III вв. до н.э. с сегодняшним днем. Святые мученики отказывались служить в римской армии не в ту эпоху, когда Камилл со своими воинами и ополченцами защищал родной город от нашествия галлов в 390 г. до Р.Х., а совсем в другой ситуации - когда императоры использовали армию для наведения порядка на окраинных территориях своей империи, то есть в период имперских амбиций. Амбиций умирающего языческого монстра.
На путях ненасилия
Сегодня армия должна быть поставлена под жесткий контроль общества (именно общества, а не только государства), ибо в лице генералитета и ВПК она всегда заинтересована в конфликтах, в политической конфронтации, в международной напряженности, - для нее это среда обитания. Мир, устанавливающийся между народами, разоружение, дипломатия, действующая много лучше ракет, и проч. - все это в какой-то момент начинает пугать тех, кто связан с войной как со средством для заработка. Пугать и даже приводить в отчаяние.
Генерал, офицер, солдат, как всякий живой человек, сам по себе хочет (если только он не болен психически) жить в мире, дома, рядом с родными, но, когда все они собраны вместе, оказывается, что эта личная логика отступает на второй план - армия хочет воевать, ищет войны и поля, на котором возможно было бы применение насилия.
Со времен первых фараонов Древнего Египта армия мыслится как инструмент реализации силовых решений, как средство насилия или, во всяком случае, угрозы. Ныне, однако, настало время начисто отказаться от такого понимания армии - иначе неминуемы самые разнообразные катастрофы, на фоне которых просто военная диктатура пиночетовского типа будет и в самом деле казаться безобидной.
Путь к переосмыслению роли армии в обществе бесконечно труден, но именно для этого даются нам Богом святые, чтобы, подражая им, мы выбирались из жизненных тупиков. Не случайно так много среди воинов древности и военных нового времени святых, праведников и просто внутренне чистых людей. Изучая их духовный опыт (и князя Александра Невского, и свв. мучеников, и старца Варсонофия Оптинского, и митрополита Серафима Чичагова, и старца Зосимы Верховского, и брата Шарля де Фуко, и Жана Ванье), мы видим в их жизнях, во всяком случае, одну общую черту - каждый из них сделал свой выбор и начисто отказался от насилия, но взял при этом из своего воинского прошлого волю, упорство, смелость и бесстрашие. Их путь - это путь личного выбора, который связан с глубочайшей внутренней работой, и, вероятно, вне такого личного выбора отказ от насилия вообще невозможен.
И Ицхак Рабин, и Шарль де Голль в отношении Алжира и, надеюсь, А.Лебедь (все трое боевые и достаточно решительные генералы) сделали этот выбор не только потому, что обстоятельства поставили их в безвыходное положение, не только из-за политического прагматизма - нет, это был их личный и, без сомнения, очень трудный выбор. И.Рабин, имя которого некогда было символом Шестидневной войны, стал человеком мира и заплатил за этот выбор жизнью. А.Лебедь, тоже выбравший мир, подвергается за это не просто чудовищной критике, но буквально площадной брани в коммунистической прессе, в частности в газете "Завтра".
От людей нельзя ни требовать, ни даже ждать подвига. Можно только надеяться, что Бог кого-то из них, верующих и неверующих, укрепит в час их добровольного выбора. Будем молиться об этом.
"Не противитеся злу"
"Идея о насилии в качестве повивальной бабки истории исчерпала себя, равно как и идея власти диктатуры, непосредственно опирающейся на насилие. За тысячи лет цивилизации никто, нигде и никогда не смог построить достойное человека общество через насилие, которое рождало только насилие". Ответное насилие особенно опасно, ибо принимает форму защиты от обидчика, вид обороны и, следовательно, чего-то якобы справедливого и благородного, иными словами, вид рыцарства. Но помни, что злом зла не победишь, - об этом предупреждает нас апостол.
Не защита Отечества от внешнего врага, а защита его от использования властями насилия, армии, силы для решения политических вопросов - вот насущная задача православного христианина по отношению к его родине сегодня. Это необходимо понять, не принять как какую-то абстрактную, научную истину, а именно осознать изнутри, сердцем. Слишком долго (все тысячелетия своей истории!) общество шло путями насилия, поэтому отказ от этой дороги дается ему так мучительно. Отказ от насилия исторически обусловлен, но, тем не менее, это подвиг. Подвиг ради будущего.
Если мы, действительно, православные христиане, а не просто хотим сделать из православия новую национальную идеологию, которая заменила бы марксизм, то нам необходимо понять, что быть христианином можно только на путях ненасилия. По-гречески слова "не противься (antistenai) злу" в Нагорной проповеди (Мф 5:39) означают "не отвечайте на зло тем же". Очень важно понять, что в них заключается Христов ответ на римский принцип vim vi repellere licet - "силу позволено отражать силой".
Нужно прислушаться к духовному опыту князя Владимира, который вскоре после своего крещения на требование епископов покончить с разбойными нападениями на окрестности Киева ответил: "Боюся греха".
* * *
В истории с ультиматумом К.Пуликовского и его непременным желанием разбомбить Грозный обращает на себя внимание, что, объявив об этом, генерал тут же добавил, что Православная Церковь его поймёт и поддержит. Что это? Достаточно нескладная и по-советски выраженная просьба о благословении (кощунственная игра в Димитрия Донского) или такое же нескладное, но покаяние, апелляция к Церкви, которая может простить и отпустить ему этот грех? Мне всё-таки кажется, что это попытка покаяться.
К.Пуликовский потерял на этой войне сначала почти целиком бригаду, потом родного сына. Он уже почти понял, что насилие бесперспективно и, кажется, понял, что оно греховно. Ему бесконечно трудно. Но трудно не ему одному, так же трудно миллионам россиян, которые уже всё поняли, но всё ещё не хотят понять главное: христианство и насилие несовместимы.
Будущее возможно, если мы откажемся от насилия. Силовые решения приводят только к катастрофе.»
А в передаче, вышедшей на радио «София» в том же 1997 году, отец Георгий говорил так:
«Что думает о насилии Церковь? Что думают древние старцы о том, как надо бы отвечать на зло? Авва Афанасий переписал на прекрасном пергаменте, рассказывают нам аскетические апофтегмы, на пергаменте, который стоил восемнадцать золотых монет, весь Ветхий и Новый Завет. Однажды некий брат пришёл к нему и, увидев книгу, унес её, украл. В тот же день авва Афанасий захотел почитать из книги. Обнаружив её исчезновение, он понял, что взял её тот брат, но не послал спросить его из опасения, как бы тот не прибавил к воровству ложь.
Между тем, брат отправился в соседний город, чтобы продать книгу, и запросил за неё шестнадцать золотых монет. Покупатель сказал ему: "Доверь мне книгу, чтобы я мог узнать, стоит ли она таких денег", и принес книгу святому Афанасию со словами: "Отче, взгляни на эту книгу и скажи мне, должен ли я, по твоему мнению, купить ее за шестнадцать золотых, стоит ли она этих денег?". Авва Афанасий ответил: "Да, это хорошая книга, она стоит этих денег".
Покупатель отправился к брату и сказал ему: "Вот твои деньги. Я показал книгу авве Афанасию, тот нашел её прекрасной и счел, что она стоит не менее шестнадцати монет". Брат спросил: "Это все, что он сказал тебе? Не прибавил ли он чего-нибудь ещё?" "Нет", — ответил покупатель — "больше ни слова". "Хорошо", — сказал брат — "я передумал, я больше не хочу продавать эту книгу".
И он поспешил к авве Афанасию и с плачем умолял его взять свою книгу обратно. Авва отказался со словами: "Иди с миром, брат. Я дарю её тебе". Но брат ответил: "Если ты не возьмешь ее, я никогда не буду иметь мира в сердце". И он провел оставшуюся жизнь рядом с аввой Афанасием. Вот так святой Афанасий победил зло, гнездившееся в сердце этого не известного нам по имени монаха.
Приведу вам ещё другую историю из монашеской жизни древней Церкви. Однажды воры сказали некоему авве: "Мы пришли забрать всё, что находится в твоей келье". Тот ответил: "Дети мои, берите всё, что пожелаете". Тогда они взяли в келье всё, что можно, кроме спрятанного мешочка с деньгами, и ушли. Но старец побежал за ними, крича: "Дети мои, вы забыли это мешочек! Возьмите его!". Смущенные поведением старца, воры отнесли назад всё взятое и принесли покаяние, говоря: "Старец — это поистине человек Божий!". Вот как умели христиане в древности побеждать зло без всякого насилия.
Размышляя над этим, современный православный богослов Оливье Клеман пишет:
"Здесь ненасилие, как понимал его Ганди, выражается не только в радикальном самоотречении. Оно есть также любовь, действенная, парадоксальная, переворачивающая душу виновного, пробуждающая в нём личность и внимание к своему истинному предназначению".
Бог может всё! Открывшийся человеку во Христе, Бог действительно переворачивает нашу жизнь. Любовь действенная, парадоксальная, как говорит Клеман, переворачивает душу виновного, пробуждает в нём личность. Вот что такое христианское ненасилие, вот что такое победа над злом средствами добра! Удивительна наша вера! Сия есть победа, победившая мир, вера наша, — как воскликнул некогда апостол и евангелист Иоанн Богослов.
Что же касается некоторых святых, которые пропагандировали, проповедовали насилие, то мне хочется напомнить, что думал по этому поводу такой известный богослов прошлого и, между прочим, богослов крайне консервативный, как митрополит Макарий Булгаков. Он писал в своём "Введении в православное богословие":
"Приписывая полный авторитет всем отцам и учителям вместе, когда они согласно утверждают что-либо в учении о предметах божественного откровения, мы должны помнить:
1) Что вовсе нельзя приписывать такого же авторитета каждому отцу порознь. При всей своей святости, при всем обилии духовных дарований, святые отцы не были богодухновенны, подобно святым Пророкам и Апостолам, и потому писания отеческие никогда не должно сравнивать с каноническими книгами Священного Писания.
Святые Отцы не были непогрешимы каждый порознь. Напротив, могли погрешать, и некоторые действительно погрешали...
2) Что вовсе нельзя приписывать отцам и учителям такого же авторитета в тех случаях, когда они разногласят между собою...
3) Что вовсе нельзя приписывать святым отцам и учителям такого же авторитета, когда они рассуждают не о предметах божественного Откровения...". Наконец, "не должно соблазняться встречающимся несогласием того или другого уважаемого учителя Церкви, касательно некоторых истин христианства, с единодушным учением всех прочих пастырей, а надобно смотреть на это несогласие как на частное мнение учителя".
Такова точка зрения русского православного богослова и известного иерарха XIX века.
Что же касается утверждения, согласно которому воззрения отцов и их мнения должны иметь у нас силу канонов веры, и мы должны почитать их и верить им наряду со Святым Писанием, то это точка зрения средневекового католичества, подчеркиваю, именно средневекового католичества. И мы с вами, православные люди двадцатого века, не должны превращать нашу веру в какую-то пародию на мировоззрение средневекового Запада, который требовал обожествлять любую фразу, если она принадлежит святому, любую точку зрения, которую высказал когда-либо какой-нибудь из подвижников.
Мнение владыки Макария сформулировано очень точно, и это и есть на самом деле православная точка зрения на святоотеческое предание... Более того, теория, согласно которой каждое мнение святого верно и безошибочно, очень опасна, ибо она работает против святых, превращая их из наших братьев и сестёр, которые предварили нас опытом веры, в каких-то идолов. Таким образом почитание святых, благодатное и в высшей степени необходимое нам, православным христианам, превращается в идолопоклонство. Напомню вам слова молитвы: "Несть человек, иже жив будет и не согрешит. Ты бо един токмо без греха", — обращаемся мы к Богу, — "правда Твоя — правда навек"...
Поэтому, родные мои, не будем обожествлять частные мнения подвижников церковных, частные мнения тех, кто жили прежде нас. Поймём, что все-таки больше прислушиваться надо к тому, что говорят они все вместе, соглашаясь друг с другом, и к тому, что говорит нам Священное Писание. Митрополит Макарий очень чётко подчеркивает, что того авторитета, который имеет Священное Писание, не должно приписывать писаниям отеческим... Мне кажется, если [мы] будем больше прислушиваться к тому, что думали православные мыслители прошлого, больше вчитываться в книги, которые они нам оставили, серьезнее изучать историю, то тогда многие черты нашего с вами характера, очень резкого и нетерпимого, сгладятся, и мы станем мягче, станем добрее друг к другу. И мы поймём, в конце концов, что только на путях ненасилия возможно будущее, что только отложив оружие и перековав мечи на орала и копья на серпы, как воскликнул пророк Исайя, можно войти в будущее и можно стать христианами, православными христианами двадцать первого века.[ii]»
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ
[i] «Злее христиан никого нет в мире» – сказал мне один лама» www.pravmir.ru/zlee-hristian-nikogo-net-v-mire-skazal-mne-odin-lama/
[ii] Опубликовано: журнал «Православные вести», Москва, № 4, 2007 http://didahe.ru/ekklesia/chistyakov/speeches/o_nasilii.htm
[iii] Кроме, пожалуй, нашего времени и нашей ситуации, когда людей отправляют сами знаете куда просто для того. Чтобы по ним там ударила направленная ракета. Им самим там во многих случаях даже и не предлагают никого убить…
[iv] Сюда и вымышленное событие «благословения преп. Сергием Радонежским князя Димитрия Донского на Куликовскую битву» (исторических доказательств такого события нет и , даже напротив, оно невероятно в свете контекст того времени и тех событий, например, интердикта, наложенного на князя митрополитом, доверенным лицом которого св. Сергий являлся; или ( сюда же) вымышенный эпизод участия в битве двух монахов (см. статью «Есть ли в церкви святые воины?»)
[v] Или «внутри», по другому переводу. Лк 17:21
Приветствую Вас Гость | RSS
