"Бодрствуйте о жизни вашей: да не погаснут светильники ваши. Часто сходитесь вместе, исследуя то, что полезно душам вашим"Дидахе
Четверг, 28.03.2024, 15:30
Приветствую Вас Гость | RSSГлавная | Регистрация | Вход
Меню сайта
Категории раздела
Библия [42] Апологеты ранние [7]
Ипполит Римский [2] Иустин Философ [4]
Поликарп Смирнский [2] Ириней Лионский [4]
Ипполит Римский [1] Климент Римский [1]
Максимилиан Мученик [3] Маврикий Фиваидский [0]
Мартин Турский [3] Тертуллиан [3]
Ориген [6] Афанасий Великий [3]
Григорий Богослов [4] Григорий Нисский [6]
Иоанн Златоуст [9] Василий Великий [7]
Феодорит Киррский [0] Амвросий Медиоланский [4]
Беда Достопочтенный [5] Григорий Двоеслов [2]
Тимофей Александрийский [0] Исаак Сирин [1]
Макарий Великий [1] Симеон Новый Богослов [4]
Борис и Глеб [1] Сергий Радонежский [1]
Андрей Рублёв [1] Нил Сорский [1]
Тихон Задонский [1] Серафим Саровский [2]
Феофан Затворник [1] Владимир Соловьёв [0]
Спиридон Кисляков [4] Георгий Флоровский [1]
Александр Мень [47] Георгий Чистяков [10]
Александр Шмеман [4] Георгий Великанов [4]
Андрей Алёшин [0] Августин Блаженный [9]
Иероним Стридонский [2] Иоанн Дамаскин [3]
Антоний Блум [9] Иоанн Кассиан Римлянин [2]
Паулин из Нолы [1] Фёдор Лобанов [57]
Дионисий Александрийский [1] Андрей Критский [4]
Максим Исповедник [2] A114n [1]
Мартин Лютер [3] Чарлз Додд [1]
Английский христианский писатель, библеист, богослов
Алексей Емельянов [1] Андрей Ерёмин [1]
Евгений Агеев [1] К.М.Антонов [1]
Патриарх Афинагор [1] Марина Ахмедова [1]
Андрей Белоус [1] Олег Бородин [1]
Павел Великанов [0] Карло Мария Вигано [5]
Ефрем Ватопедский [1] Надя Гаврилова [1]
Хусто Гонсалес [0] Иоанн Кронштадский [1]
Данте Алигьери [1] Михаил Желтов [2]
Илья Забежинский [0] Ианнуарий (Ивлиев) [1]
Максим Калинин [1] Михаил Калинин [1]
Стилиан Карпатиу [1] Каллист Уэр [0]
Патриарх Кирилл [5] Оливье Клеман [4]
Александр Королёв [3] Юлия Лапина [1]
Георгий Митрофанов [2] Михаил (Мудьюгин) [0]
Николас Томас Райт [2] Пётр (Прутяну) [0]
Луи Пастер [2] Леонид Поляков [1]
Дмитрий Поспеловский [1] Станислав Романовский [1]
Мария Рябикова [0] Кассия (Сенина) [0]
Николай Колчуринский [1] Яков Кротов [3]
Олег Сафонов [1] Марина Струкова [1]
Дарья Сивашенкова [3] Виктор Судариков [1]
Саймон Тагуэлл [1] Владимир Тимаков [1]
Александр Ткаченко [1] Алексей Утин [1]
Геннадий Фаст [1]
Протоиерей
Джон Хот [0]
Серафим (Сигрист) [0] Михаил Чернов [1]
Михей Шаповалов [1] Михаил Шкаровский [1]
Георгий Эдельштейн [2] Эразм Роттердамский [1]
Ирина Языкова [1] Владимир Якунцев [0]
Порфирий Шутов [2] Александр Захаров [0]
Гифес Л Л [1] kondratio [6]
Сергей Головин [1] Дмитрий Шишкин [0]
Макарий Митрополит Кении [0] Елена Ерёмина [5]
Владимир Сорокин [1] Юлия Камышлова-Литвинова [1]
Поль Вальер [0] Екатерина Сугак [1]
Штефан Ланка [0] Роже из Тэзе [0]
Ив Аман [1] Павел Бегичев [0]
Лактанций [1] Исайа Нитрийский преп [0]
Феофилакт Болгарский [0] Симеон Фессалоникийский [0]
Никодим Святогорец [1] Франц Егерштеттер [1]
Фёдор Синельников [0] Александр Меленберг [0]
Виктор Алымов [1] Сергей Епифанович [0]
Диодор Ларионов [0] Алексей Дунаев [0]
А.Л. Чернявский [0] С.Бакулин [0]
М.М.Тареев [0]
Статистика
Телефон
Задать вопрос можно по телефону:

Поиск

Поделиться этой страницей:

Главная » Статьи » Именной указатель » Александр Мень

Pro et contra

Цветочки Александра Меня

Фрагменты книги, составленной Юрием Пастернаком

 

Pro et contra


Всегда ненавидят безумные мудрых, неучи – учёных, скверные – нескверных, а испорченные – хороших.
Иоанн Дамаскин


Сергей Аверинцев
Когда в свои школьные и студенческие годы Алик Мень неуклонно пополнял своё религиозное образование, – за этим стоял такой подвиг верности, о котором трудно составить себе понятие современному юноше, щеголяющему знанием Отцов Церкви, Владимира Соловьёва[1], отца Павла Флоренского. И хочется спросить: где были тогда нынешние судьи недостаточно строгого православия отца Александра – на комсомольских ли собраниях или ещё на пионерских сборах?

 

Андрей Анзимиров
«Как относится высшая иерархия к отцу Александру?» – спросил я как-то у Анатолия Васильевича Ведерникова[2], многолетнего работника патриархийных «верхов». «Очень уважают, а многие так и просто любят, – последовал ответ. – Хотя есть и яростные противники. Но в целом подавляющее большинство тайно гордится, понимая, что никто сейчас в нашей Церкви не способен адекватно миссионерствовать в столь тяжёлой и внутренне изломанной среде, как советская интеллигенция».

 

Мария Батова
В 1989 году я организовывала встречу с отцом Александром в своём музыкальном училище. Время тогда было особое, отличное от теперешнего. Хорошо сказал об этом незабвенный Сергей Сергеевич Аверинцев: «То взаимопонимание между верующими, воспитанное десятилетиями гонений и утеснений, ушло: люди, некогда чуть ли не со слезами радости узнававшие друг друга в храмах советского времени – “А, ты тоже!” – нынче смотрят друг на друга мрачно и видят друг в друге врагов веры». Вот это «а, ты тоже!» – слава Богу, довелось застать, хотя тревожные звоночки уже начинались.
Одна из преподавательниц, принадлежавшая к числу недоброжелателей отца Александра, увещевала студентов на эту встречу не ходить: «Ведь там по кагэбэшнику на каждом ряду будет сидеть, а потом в кабинет директора по одному будут вызывать от Христа отрекаться». Некоторые послушали её и не пошли на встречу. Но всё равно был полный зал – в основном студенты, о Церкви в большинстве своём не думавшие.
Отец Александр посвятил первые сорок минут рассказу о христианстве. Поразительно, как он умел сказать главное о Христе и в десятиминутном разговоре, и в часовом, и в цикле лекций… Из зала прислали записку: «Как Церковь относится к проблемам секса?» Зал расхохотался. Отец Александр, смеясь вместе со всеми, сказал: «Да, конечно, секс – это великое дело. Но…» Дальше он рассказал о христианском браке, о верности, о любви, о рождении и воспитании детей, о семье как образе Церкви. Никто больше не смеялся, не хихикал, слушали спокойно и внимательно. Но потом те, кто на лекцию не пошёл, потому что припугнули, передавали: «Вы слышали?! Этот ваш Мень сказал, что секс – это великое дело! Какой кошмар!»
От той встречи у меня осталась драгоценная реликвия – афиша. На ней – портрет и слова: «Протоиерей Александр Мень». К слову «протоиерей» кто-то приписал сверху букву «в», получилось – «протоиеврей». Бегали в деканат, замазывали «штрихом». С тех самых пор я заметила, что довольно часто, я бы сказала, в большинстве случаев, стиль критики в адрес отца Александра недалеко ушёл от этой выходки. В этом стиле сочинена анонимная брошюрка несуществующего прот. Сергия Антиминсова, в этом стиле продолжают травить отца Александра и на некоторых интернет-форумах.

 

Александр Вадимов (Цветков)
…В зале Географического общества началась советско-американская конференция «Человеческое достоинство в еврейской и христианской традициях». 28 июня батюшка должен был делать доклад «Человек в библейской аксиологии». <…> Но вместо внушительного научного сообщения (текст которого, восемь машинописных страниц, был написан отцом Александром и заранее передан организаторам) мы услышали проповедь – о фанатизме. Остановившись на том, что такая конференция была бы невозможна для людей нетерпимых и неспособных выслушать обладателя взглядов, отличных от собственных, протоиерей подытожил, выразительным жестом как бы рисуя на лбу различные символы: «И не столь важно, что начертано вот здесь у фанатика: пентаграмма или гексаграмма, крест или свастика. Важно, что этот человек, прикрываясь даже очень хорошей идеей, способен стрелять, резать, загонять себе подобных в тюрьмы и концентрационные лагеря…»
В перерыве отца Александра окружили американские раввины и начали наперебой задавать вопросы: сколько у него прихожан, сколько среди них евреев, сколько евреев лично он обратил в христианство, сколько евреев-священников в СССР? Батюшка отвечал, что не занимается подобной статистикой и никогда не спрашивает желающего принять крещение о его национальности. Посыпались вопросы личного характера: к какой национальности принадлежит его жена, какую веру исповедуют его дети… Чувствовалось, что этот допрос утомил отца Александра, хотя отвечал он с большим достоинством и юмором.
На следующий день один из раввинов сказал в своём выступлении: «Александр Мень принял крещение, чтобы иметь возможность записать своих детей украинцами». И, кажется, он же: «Мы уважаем отца Меня как учёного и богослова, но он для нас не еврей». Вот так! Для ортодоксов от православия – иудейский агент, для самих иудеев, и даже довольно терпимых, – даже не еврей.[2]

 

Надежда Волконская
Как-то раз моя подруга Лиза предложила поехать на уик-энд в Псков, где находится древний монастырь, славящийся духовностью монахов. Лиза решила, что я обязательно должна встретиться со старцем. Следующий день, воскресенье, приходился ровно на сороковой день после смерти отца Александра. Я была счастлива, что оказалась в этих святых местах в такой день.
Множество посетителей ожидало возле кельи отца Андриана. Конечно, у него не хватило бы времени встретиться со всеми желающими. Время шло. Он, обводя взглядом толпу, выбирал того, с кем хотел бы побеседовать. Жребий пал на меня. Очень взволнованная, я поделилась с ним своей тревогой, вызванной смертью отца Александра. Ответ разразился надо мной как раскат грома среди ясного неба: «Отец Александр? Мне его не жаль, он получил то, что заслужил. Во-первых, он еврей. Ты, по крайней мере, не еврейка? И потом, ты знаешь, он ведь был за католиков. Католики – это дьявол. Приходи завтра утром, я покажу тебе статью в газете, где он, кстати, пишет “о Сыне человеческом”. Действительно, Бог его наказал, он получил то, что заслужил!»
Буквально оглушённая, я не знала, что отвечать. Расстроенная, я ушла, не сказав ни слова. Когда я сообщила об этой беседе моей подруге Лизе, она нисколько не была этим шокирована. Хотя её муж тоже был евреем. После этого печального опыта я поняла, насколько грозными могут быть силы зла. Они действуют в рядах тех, кто считает себя христианами и чей долг – вести за собой других людей. Именно они должны были бы подавать пример безоговорочной любви! В этом монастыре я вдруг почувствовала себя совершенно чужой. Как будто я находилась там во времена инквизиции. Это место сделалось для меня зловещим. Оно утратило всю свою привлекательность.

Священник Владимир Зелинский
«Он ушёл вовремя, – пишет известный диакон [ныне - лишаемый сана протодиакон А.В.Кураев] – Вовремя означает: в то время, когда кончилась та эпоха, в которой он был своим. И ещё он ушёл вовремя, чтобы не быть втянутым в политику…» «Вовремя ушёл», – это почти что сказать, если без эвфемизмов, что дьявол удачно поспел на свидание с историей, топор наточил, концы спрятал, миссию выполнил. А заодно и место освободил в общественном внимании. И столь богато оркестрованная память столь начитанного автора не утрудилась подыскать иного слова?[3]

Григорий Зобин
3 апреля 1989 года мы с мамой поехали в Грецию. Перед отъездом побывали у батюшки – исповедались, причастились, взяли благословение на дорогу. «Смотрите, Гриша, возвращайтесь, а то ещё останетесь там на Афоне», – смеясь, говорил мне отец Александр. Батюшка попросил нас тогда привезти из Греции фотографию профессора богословия А. Хаступиса[4]. Она была ему нужна для Библиологического словаря, над которым отец в то время работал… С профессором мы встретились в Афинах. Имя отца Александра было ему хорошо известно. Он передал нам фотографию для батюшки и подписал ему свою книгу. Когда мы всё это привезли отцу Александру, он несказанно обрадовался. Впоследствии, во время одной из встреч, он ещё раз поблагодарил нас с мамой за фотографию и книгу. «Вы мне очень помогли, – сказал тогда батюшка. – Я должен был подтвердить своё мнение высказыванием православного богослова, а Хаступис как раз утверждает то же самое, что и я. Ведь все наши ортодоксы считают меня еретиком и постоянно стараются в чём-то уличить». Он держался великолепно, но в словах сквозили боль, усталость и одиночество. Он действительно был одинок в том океане злобы, который затоплял и Церковь. У него было множество друзей, духовных детей, тех, кто любил его и помогал ему изо всех сил. Но в самом высшем смысле отец Александр был одинок. Это было одиночество великого человека, который опередил время…

Разговаривая однажды с одним из православных неофитов, я услышал от него, что, оказывается, отец Александр – масон. Тогда ещё это слово произносилось без приставки «жидо-». Впрочем, она подразумевалась всегда. Особенно если дело касалось батюшки. На недоумённый вопрос, на каком основании он сделал столь далеко идущие выводы, мой собеседник ответил: его духовник сказал, что-де отец Александр разрешает своим духовным детям курить, а главное – о ужас! – посылает православных общаться с католиками. «Если бы даже и так, то что из этого?» – спросил я. Нужно было видеть выражение его лица! «Да что ты! – воскликнул он. – Ведь католики – еретики. Они безблагодатны. Благодать только у нас».
Подобных встреч впоследствии хватало. Продолжается то, на что сетовал апостол Павел: «Я разумею то, что у вас говорят: «я Павлов»; «я Аполлосов»; «я Кифин»; «а я Христов» (1 Кор. 1:12). И не только между различными исповеданиями, но и внутри самого Православия, между общинами, где возникают этакие маленькие «культики» – то, чего батюшка по отношению к себе терпеть не мог. «Я не хочу, чтобы то, что мы делаем, вырождалось в “меньство”, — сказал он однажды, – это должно быть христианством». Он признавал культ лишь одной личности – Иисуса Христа.

Александр Зорин
Мой друг поэт Игорь Калугин приехал с чемоданом книг в Оптину Пустынь. Кто только не работает в наше время коробейниками, поэты в том числе, тем более если товар – книги. Игумен монастыря благословил его, не заглянув в чемодан, и направил к священнику, заведующему книжной торговлей. Когда товар был выложен на стол и обнаружились три книги отца Александра, священник объявил: «Складывай всё обратно и проваливай как можно быстрее, пока тебя отсюда не вынесли ногами вперёд».

Лион Измайлов
В 1983 году мы были с женой в санатории в Карловых Варах, и подружился я с архимандритом Владимиром (впоследствии епископом Русской православной церкви). Человек он дельный и деятельный – отреставрировал собор Петра и Павла, построенный, кстати, в конце прошлого века. Он служил в Чехословакии несколько лет. Сам из Молдавии, потом – монах Троице-Сергиевой лавры. В Карловы Вары на отдых приезжали разные высокопоставленные и светские, и церковные начальники. Владыка их принимал. Был на виду. Я уж и не помню, как мы с ним познакомились, но подружились. И в гости я к нему ходил в особняк рядом с храмом, и в другие города на машине ездили. Однажды я его спросил, не знает ли он отца Александра Меня.
– Знаю, – говорит, – он там вроде церковь еврейскую создает.
– Как это так? – Я просто опешил от такого поворота. Владыка объяснил: сам он лично отца Александра не знает, но слышал, что тот собирает в православной церкви крещёных евреев.
– А дальше что?
– А далее, наверное, отделяться будут.
Абсурд, конечно. Но слух этот кто-то распространял упорно. Основанием для такой сплетни служило, видно, то, что к отцу Александру тянулась интеллигенция, среди которой были, конечно же, и евреи… Кому-то это было не по душе. Вот и интриговали, и настраивали верующих против отца Александра. Сам владыка ничего против отца Александра не имел и даже уважал его как богослова, но слухи эти и до него дошли.
Потом, когда я рассказал обо всем этом отцу Александру, он сказал: «Про еврейскую церковь, это, конечно, специально кто-то слухи распространяет».

Священник Георгий Кочетков
Мы познакомились с отцом Александром ещё в середине семидесятых годов и много раз общались, начиная со встречи у отца Аркадия Шатова (ныне епископа Пантелеимона). Во второй половине восьмидесятых мы виделись регулярно: каждый месяц он меня приглашал к себе в гости вместе с другими священнослужителями, которые, как считал отец Александр, разделяли его взгляды или хотя бы были близки к ним – ведь никто не был обязан соглашаться во всём. И я, может быть, не полностью разделял позицию отца Александра, и поэтому у нас всегда были интересные дискуссии. Но главным основанием для наших встреч было единство по фундаментальным вопросам нашей церковной жизни, и именно это единство даёт мне основание говорить, что между нами были не просто добрые дружественные отношения, но что-то безусловно большее. Причём, собирая этот круг общения, отец Александр был сдержанным и деликатным – он прекрасно понимал, что люди в Церкви настолько разные, что если сейчас начать что-то формулировать, то можно нарваться и на непонимание, и на открытые разногласия, которых и без того было много в церковной среде. Он умело обходил эти разногласия. С ним можно было спорить, и он всегда благородно выслушивал оппонентов, достойно отвечал им. Он был человеком, который многое видел наперёд. Именно потому я, вспоминая, как выступал отец Александр, как он собирал Церковь, преисполнен к нему восхищения и уважения.

Зинаида Миркина
Однажды мы с Григорием Соломоновичем были в храме при Третьяковской галерее. Я заглянула в киоск религиозной литературы и спросила – нет ли книг Александра Меня? «Нет», – ответила мне продавщица очень резко. «И что, и не бывает?» – спросила я, глядя ей в глаза. «Да, не бывает». – «Запрещено?» – наступала я. «Может быть», – ответила она замкнуто и зло.
Ещё хуже было в другом киоске, в подземном переходе станции метро «Калужская». На подобный вопрос продавщица мне ответила: «Да не бывает у нас этих книг. Топор зря не падает». Именно так.

Священник Филипп Парфёнов
Один священник из Подмосковья мне рассказал, как в его благочинии пытались реализовать нынешнюю установку священноначалия на духовную цензуру литературы, продающейся в приходских лавках. Благочинный просмотрел все приходы в его округе, и в результате оказалось, что, с одной стороны, были изъяты сомнительные книги о всяких старцах на грани «оккультного в Православии», а с другой, почему-то убрали книгу уважаемого прот. Валериана Кречетова, где он поставил в пример мусульман нерадивым современным православным, и также были изъяты книги отца Александра Меня там, где они продавались. Я изумился: «Так вроде митрополит Ювеналий всегда благоволил к отцу Александру! И покровительствовал ему при жизни, и панихиды о нём ежегодно служит». На что последовал такой ответ: «Ну, Ювеналий и епархия… Так это ж две совершенно разные вещи!»[4]

 

Юрий Пастернак
Однажды в феврале 1988 года мы с Ильёй Корбом поехали на литургию в храм Воскресения Словущего, что в Брюсовом переулке. В этом храме тогда служили известные священники Геннадий Огрызков, Артемий Владимиров и Владимир Ригин. Я оказался на исповеди у о. Владимира. Между нами состоялся такой диалог:
– Вы откуда, из какого храма?
– Я из Сретенского храма в Новой Деревне. Мой духовник – отец Александр Мень.
– Вы из Новой Деревни? Ну и ходите туда! Что вы сюда ходите?
– Да мне бы исповедаться…
– Нет, потом, потом, когда-нибудь… Я не допускаю вас к причастию.
Илье кое-как удалось причаститься. Я не знаю, что он говорил на исповеди, но о. Владимир Ригин допустил его к причастию, хотя и отчитал, как нашкодившего школьника. У креста неожиданно отец Владимир вручил ему просфору из алтаря. А я почувствовал себя изгоем в своей Церкви.

 

Митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим (Нечаев)
Помню, когда меня назначили главным редактором «Журнала Московской Патриархии», первым заданием, данным мне лично патриархом, было – написать критическую статью на одно утверждение отца Александра Меня в печати. К Меню у меня отношение всегда было несколько настороженное. При всей своей образованности в своих работах он опирался в основном на западные источники. Впрочем, ничего «вредного» в его книгах нет. Мне всегда непонятно и неприятно другое. Каким образом книги Меня издавались на Западе массовыми тиражами и доставлялись к нам в то время, когда даже Библию почти невозможно было провезти через границу? И ещё, у него была определённая идея: создать еврейскую национальную церковь. В принципе в этом нет ничего плохого: если есть греческая или славянская национальная церковь, то почему не быть еврейской? Эти идеи развивались и распространялись в своё время в Париже, их, в частности, горячо поддерживала мать Мария (Скобцова). Но у отца Александра в этом был определённый перегиб. Однако о таких вещах нельзя судить категорически, всё строится как бы на полутонах.

Священник Димитрий Предеин
Главная сложность признания катехизических достижений отца Александра широкой церковной общественностью, на наш взгляд, состоит в неспособности отделить в нём колоссальную силу проповедника Евангелия от его спорных частных богословских мнений, притом неправильно понятых. Нельзя понять отца Александра Меня, если не почувствовать его душу. Но это возможно только при симпатии и любви к нему. Чтобы любить отца Александра, не обязательно было знать его лично. Но правда и то, что многие из тех, кто не знал его при жизни, за что-то его ненавидят. Как показывает практика, многие ненавидят не настоящего отца Александра Меня, а тот фантом, который сами создали из отрывочного чтения отдельных его цитат, в совокупности с просмотром фильма «Постовой сионизма» или чтением завистливо-колких и непристойно-ругательных материалов о нём. Такого рода ненависть легко уничтожается проверенным способом: более глубоким изучением произведений самого отца Александра.

Андрей Тавров (Суздальцев)
Отец Глеб Якунин обратился ко мне с просьбой написать акафист, посвящённый отцу Александру Меню, к канонизации отца Александра, которую о. Глеб провёл на его могиле в Новой Деревне… Процедура была не очень официальной, я даже не помню, к какой тогда церкви принадлежал о. Глеб, нас было там человек двенадцать. Во время чтения молитв, утверждавших святость отца Александра Меня, к нам подъехал небольшой рычащий трактор, которому вдруг спешно понадобилось производить какие-то работы как раз на том участке пространства, на котором мы стояли, что вызвало невесёлые мысли о пародийном повторении методов «бульдозерной выставки», но уж очень всё было суетливо и комично со стороны церковного начальства, оборонявшегося от инициатив подозрительного священника, всем тут, конечно же, известного.

 

Наталья Трауберг
Разумеется, и мы чудом не дожили до того, как нас поголовно стали бы сажать. А Голгофа не исключается ни из какой жизни. Надо заметить, что просветительство, которым занимался отец Александр, тоже было своеобразным религиозным диссидентством. Претензии к нему предъявлялись со всех сторон: одни обвиняли его в том, что он мало борется с режимом и подсовывает народу «опиум»; другие – в том, что он как священник слишком нетрадиционен. И КГБ всю дорогу не оставлял его своим вниманием.[5]


Людмила Улицкая
Отца Александра ненавидели церковные мракобесы и националисты. У него было трудное жизненное задание – быть евреем и православным священником в антисемитской, едва тронутой христианством стране. Он знал, до какой степени заражено идолопоклонством сегодняшнее Православие, и сделал бесконечно много для освобождения душ от языческого пленения. За это и ненавидели его мракобесы тайные и явные. За это и убили. Мне кажется, он был святой, Александр Мень.

 

Сергей Чапнин
Почему отец Александр Мень мог спокойно и последовательно противостоять советскому? Говоря о противостоянии, я не имею в виду диссидентство, какую-либо политическую или идеологическую борьбу. Речь идёт о том, чтобы не пускать советское внутрь себя, о духовном и нравственном противостоянии. Однако это высказывание верно высветило тенденцию: культурные и образованные члены Церкви находятся под подозрением, им не доверяют. Вера в соединении с разумом является самой серьёзной угрозой для тех, кто православной вере предпочитает обряды, мифы и "православную" идеологию. А таких сегодня, увы, большинство.

 

Александр Юликов
Когда праздновались дни рождения и именины отца Александра, в Семхозе бывало много народу. Помню, как-то сосчитал: там было одних священников человек десять. Сейчас кое-кто в Церкви пребывает в заблуждении, будто он был каким-то отщепенцем, но это совсем не так. Когда те десять священников пели ему за столом «Многая лета» и величание Александру Невскому, в комнате стёкла дрожали. Эти священники тогда были ещё молоды – или ровесники отца Александра, или, может быть, несколько постарше, но их было много, и никаких разговоров о том, что сказанное или написанное отцом Александром противоречит учению Церкви, не возникало никогда. Это совершенно новое явление. На чём оно основано? Я думаю, что большинство его недоброжелателей и даже хулителей – люди совсем другого духа, пришедшие в Церковь после краха Советского Союза и понимающие православие очень искажённо. Когда Церковь была гонима, их там не было, и дух был совсем другой. А когда она обрела свободу, они вдруг появились и занялись поиском врагов, выдавая своё мнение за позицию всей Церкви.

Категория: Александр Мень | Добавил: didahe (14.09.2021)
Просмотров: 309 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
avatar
Форма входа
Поиск

Фото

Блог