Автор Laila Brice

В эти выходные, как обычно, Терри приезжал домой, мы провели два дня вместе. Уже второй месяц он работает в больнице в другом городе.

У нас – традиция, в пятницу вечером мы едем в наш местный паб, где он может опрокинуть пинту (допустимая в Англии норма для того, кто за рулем ) его любимого Shipyard American Ale, я потягиваю мое любимое вино, и мы за ужином рассказываем друг другу, что с нами произошло за неделю, и что со всем этим делать .

Сразу после того, как началось повальное мракобесие, и маски на лицах стали обязательными в общественном транспорте и в торговых центрах (магазинах), я объяснила Терри, что я не буду носить никакие намордники, позволять управлять и контролировать меня. Я объяснила ему, что никогда нигде не собираюсь оставлять мои личные данные, адрес, номер телефона, имя, фамилию, - эта унизительная система отслеживания введена в Англии для тех, кто хочет ходить в пабы, рестораны, кафе, парикмахерские… В последнее время владельцы таких сетей, как Apple, тоже оборзели и начали даже лезть со своими инфракрасными термометрами, нацеленными на лоб, и требовать личные данные посетителей.

Я не позволяю проделывать подобные манипуляции с моим телом, закрываю лицо рукой и говорю, что не давала никому на это разрешение, более того – людям, не обладающим медицинской квалификацией. В моей косметичке теперь - мой электронный градусник, который я всегда ношу с собой, на случай, если мне соберутся в очередной раз причинить добро и измерить мою температуру, как лабораторной свинке. Градусник – на случай, если мне действительно необходимо попасть в какой-то торговый центр, где есть нечто, в чем я остро нуждаюсь, но на входе стоит какой-нибудь упоротый надзиратель с комплексом маленького фюрера.. Но, слава Богу, с тех пор, как безумные правила (НЕ ЗАКОН, А ВСЕГО ЛИШЬ ПРАВИЛА, В КОТОРЫХ ЕСТЬ ИСКЛЮЧЕНИЯ), внедрили в Англии, меня еще ни разу за эти месяцы не остановили и не отказали в обслуживании, хотя иногда и бубнят что-то через эти жуткие тряпки, содержание можно лишь угадывать: «Где ваша маска?» - «Я не ношу маски. Я – освобождена», - отвечаю я и, не дожидаясь, пока они в ответ начнут требовать какие-то доказательства, бумажки, я прохожу вперед туда, куда мне надо попасть.

В самом начале я заказала бэйджик «Я освобожден от ношения маски» и значок с такой же надписью, но я с ними походила буквально пару дней. Они нужны были не для того, чтобы оправдаться в чем-то перед собой или ними.. а скорее, для того, чтобы сократить объем негатива и снизить давление стигмы, но мне хватило двух дней, чтобы почувствовать себя очень уверенно и без этих бэджиков.

«Самим фактом того, что ты наденешь этот бейдж и войдешь в автобус или в магазин, ты показываешь: я признаю вашу систему, но у меня, вот, есть это - простите, не могу носить маску, я задыхаюсь, мне плохо, у меня есть все справочки!»… Сама система везде открыто говорит: мы приказываем, мы будем тебя штрафовать за неповиновение, штрафовать до посинения, пока не наберется £3,200, но есть и исключения. Вот тебе – список исключений, позволяющие практически каждому сорвать намордник с лица и сказать: «Больше никаких масок! Я – свободен! Я родился свободным, чтобы полной грудью дышать кислородом! Не хочу унижений, не хочу задыхаться, не хочу умирать от гипоксии и т.д.!»

Никогда не забуду мою первую беседу в Лондоне, в вагоне метро, когда один из мужчин, увидев, что я без маски, вальяжно предложил мне свою… Все могло перерасти в потасовку: очень оскорбительное предложение надеть чью-то поношенную маску могло закончиться печально. Вместо этого я просто достала распечатанные материалы государственного веб-сайта, с обведенными пунктами, в которых говорилось «Рекомендации», и объяснила этим парням-англичанам, чем отличается правила от законов, и как их в очередной раз надули… И- следующую страницу с большим перечнем, в котором говорится о категориях людей и состоянии здоровья и даже просто ощущений («вы освобождены от ношения маски, если процесс надевания маски, снимания ее и ношения вызывает у вас стресс»). Да, именно. Унижение, оскорбление и стресс. Я помню, эти парни потом с криком «Fucking masks!” швырнули их на пол.

С тех пор прошло определенное время. У нас с Терри были кровавые схватки, когда я высказывала мое мнение по поводу масок и всего этого ковидобесия… Пару раз мы реально были на грани разрыва… Он кричал: «Не говори мне об этом больше, больше не произноси это слово «маски»! Я не могу ничего изменить, я работаю на NHS, я уже на карандаше у системы, что изменится от того, что я оставлю мои данные в ресторане, я же ничего не краду, это все вызывает у меня атаки тревожности и не в силах с этим справляться!» .

Я объясняла ему, что сбор личных данных – это такое же нарушение прав человека и очень серьезного законодательного акта «О защите личных данных», который претерпел очень серьезные поправки в мае 2018 года, и сбор этих данных – это тотальный контроль над твоей жизнью, и метод их хранения, и то, что тебе смогут потом позвонить и приказать запереться на домашний арест (самоизоляцию) на две недели, потому что, типа, в это же время в ресторане сидел человек, у которого, типа, положительный результат теста… и то, что тесты эти – тоже контроль, ложные результаты, и так далее.. и то, что я не собираюсь терять снова работу, право на передвижение, получение медицинских услуг, общение с друзьями, полноценно дышать полной грудью свежим воздухом, наслаждаться солнцем, укрепляя мою иммунную систему, ездить с ним к морю, гулять в лесу, только потому что психопат, по которому давно уже плачут и больница , и тюрьма, за то, что он творит со страной, - решил продолжить свои адские игры и пощупать почву: до какой ручки можно довести народ, чтобы все встали на колени и поползли за спасительной» вакцинкой. При том, что король (ковид) оказался голым, и уже ни для кого не секрет, что никакой пандемии не было.

А потом как-то, с Божьей помощью, определенно, мой спутник успокоился и принял реальность: я не буду носить маски нигде и никогда, и он поддерживает мою позицию и уважает мое право на мой выбор… А я, разрываясь внутри от сострадания, недоумения и крика в себя «зачем ты так над собой издеваешься, если ты можешь делать то же, что делаю я, и никто не посмеет тебе сказать ни слова?!», - я просто молча, сжимаясь внутри в комок, отвожу от него взгляд, когда он натягивает на лицо намордник свой, да еще – тряпичный, толстый, без доступа воздуха вообще, а не легкую, профессиональную маску, которую надевают обычно доктора и весь медперсонал в операционных залах.

В такие моменты мне становится в буквально смысле плохо на физическом уровне. Я начинаю беззвучно плакать от бессилия, иногда включаюсь на «Отче Наш» и просто на «Помилуй нас, грешных»… Через пару минут он начинает задыхаться в своей маске, стекла его очков начинают запотевать, он уже не может видеть ни товары, ни надписи вокруг, начинает нервничать, сдергивать намордник, чтобы сделать несколько вдохов через нос, и снова – натягивает его на себя. Я в такие моменты испытываю очень смешанное чувство, это почти стыд и неловкость за то, что человек рядом с тобой, который тебе дорог, сейчас испытывает физические и психологические страдания, а ты в это время свободно дышишь и не испытываешь эти страдания..

Когда мы выходим из магазина, он - уже багрового цвета, - сдергивает ЭТО с лица и с ненавистью произносит: «Я НЕНАВИЖУ ЭТИ ГРЕБАНЫЕ МАСКИ!»… Это происходит всякий раз, и это вызывает невыносимые страдания…

СИСТЕМА ОТСЛЕЖИВАНИЯ

В нашем любимом местном пабе сначала ввели систему : карандашики, бумажки, санитайзеры у входа. Никто тебя насильно не вел за шкирку к стойке бланками, которые надо было заполнять , когда люди рассаживались за столы. Мой спутник брал удар на себя: «Я буду заполнять свой бланк за нас обоих, мы же – вместе».

У меня внутри все переворачивается всякий раз, когда он аккуратно вписывает свои данные в эти бумажки, которые потом неизвестно где, у кого, в каких условиях хранятся. «Они все равно имеют доступ к данным моей карты, я же оформляю заказ из моего телефона, используя приложение, в онлайне». На предложения протереть руки их средствами я быстро говорю: «У меня есть свое, спасибо». Когда особо поротые пытаются напереть и приказать мне на их глазах все же продезинфицировать мои руки, я обычно говорю: буквально секунду назад я это уже сделала».

Я не буду расстраивать его и говорить о том, что вся эта ПЛАНдемия была разыграна как по нотам, в том числе – перевод заказов в онлайн, то есть ты действительно – как на ладони, потому что ты вводишь свои данные, без этого твой заказ принят не будет. Я помню, как он радовался тому, что с ноября 2019 в этом пабе все заказы можно было делать , сидя за столиком. Но тогда еще была возможность тусоваться у барной стойки, оплачивать свой заказ , как это было заведено в английских пабах.

Начиная с лета бумажки с личными данными надо было бросать в ящики, стоявшие у выхода паба. Он их заполнял, а я аккуратненько клала к себе в карман и отвлекала его внимание от этих проклятых бумажек, меняя тему . А на выходе мы просто шагали мимо этих ящиков, не останавливаясь. Пару раз, на улице уже, он смеялся: «Они даже и внимание не обращают на эту фигню, можно ничего не оставлять!».

Пару раз, когда эти трюки проходили, я радовалась, как ребенок. Я радовалась малюсенькой его победе над внутренним рабом. Чуть позже хозяева паба (а возможно, и всей сети пабов по всей стране) начали закручивать гайки. Теперь на входе нам обоим вручали две бумажки: «Это – отслеживание ваших данных». Я отказывалась заполнять свою: «Мы – вместе, до этого вам всегда было достаточно всего лишь одного бланка за нас двоих, которую заполнял мой партнер». – «Нет, теперь надо заполнять каждому посетителю», - настаивала девушка-официантка. Она буквально втиснула мне эти бланки в руку и предложила выбрать столик, который был нам по душе. Терри, конечно же, заполнил свой бланк. А я взяла карандаш и написала «Минни Маус». В следующий раз я заполнила бланк отслеживания уже от имени Терезы Мэй. В третий раз это была уже Королева Елизавета. Номера телефона вносила от балды. Просто – набор цифр. Правда, для Елизаветы нашла реальный номер в Букингэмском дворце.

В эту пятницу, 11 сентября, мы с Терри, как обычно, отправились в наш любимый паб. Когда мы завернули за угол и подошли ко входу, седьмое чувство подсказало мне: что-то сегодня тут не так, как было всегда. У входа в паб стояли двое в темной униформе, ее обычно путают с полицейской формой. Мужчина – огромный шкаф, и женщина – коротконогая, маленькая, широкая, как комод, надзирательница с крошечными мышиными глазками, высаженными на не обезображенное интеллектом лицо.

Обычно мы заходили в паб и сами выбирали места. А сейчас нам перекрыли вход два амбала, мужского и женского рода. «Мы бы хотели поужинать», - дружелюбно начал мой партнер. – «Сначала надо дать ваши данные для системы отслеживания, скачайте приложение в ваш смартфон и ведите номер нашей локации». – Она раздвинула руки в очень откровенном жесте неприязни. У этой коротышки – золотые деньки. Ей дали власть. Может быть, она отыграется в эти дни за всю ее прошлую жизнь, вспомнит всех, кто ее обидел, начиная с детства, и заканчивая мужчинами, которые могли поступить с ней несправедливо. Я не вспомню ее лицо уже наутро, но оно стоит у меня в ряду надзирательниц, тюремных надзирательниц, которых обычно показывают в кино.

Мой спутник отмечается, используя свой iPhone, мы беремся за руки и пытаемся пройти внутрь. Женщина-комод наступает на меня, выдвигая своей грудной клеткой назад, на улицу. «Вы тоже должны оставить свои данные, используя ваш смартфон». – «Господи, неужели на всем свете нет человека, который смог бы полюбить тебя, обнять, дать тебе шанс почувствовать себя девочкой, которую надо любить? И которая может так же, в ответ, любить. И превратиться в счастливую женщину»

Надзирательница упивается своей властью, вперившись в меня своими крошечными мышиными глазками. «А у меня нет телефона, я его забыла дома», - вру я напропалую, нащупав в сумке оба мои мобильника. Я перехватываю взгляд моего партнера, подмигиваю ему, снова поворачиваюсь к женщине-надсмотрщице. Сколько же ненависти и гнева в ее мышиных глазках, она готова разорвать меня в клочья, ее подбородок трясет от ярости, настолько ее крючит. В этот момент я даю себе отчет в том, что мы можем не попасть в паб: еще утром я прочла сообщение моего приятеля, которого не впустили такие же шавки в паб, когда он сказал, что у него нет телефона. Но я лучше останусь голодной, чем буду выполнять команды этих роботов.

Надсмотрщица заходит в паб, берет у стойки бумажный бланк, приносит и протягивает мне, приказывая: «Ну, тогда вы должны оставить все ваши данные в письменном виде.». Ее лицо все еще перекосоежено от ненависти. «Я-то знаю, что ты мне врешь, и телефон у тебя при себе, только вот сегодня я еще не знаю, как с такими, как ты поступать, но уже завтра мой начальник даст мне приказ, и я уже не буду с вами тут возиться», - говорит она мне глазами.

Я беру бумагу и карандаш и кладу их в карман плаща. Мы снова пытаемся войти, держась за руки. «Где бланк?!» - шипит шкафиня. – «Я заполню его после того, как мы поужинаем, ведь здесь надо вписать так же время ухода, а мы даже не вошли», - говорю я. – «Нет, вы не войдете внутрь, пока не заполните и не отдадите этот бланк мне!» , - истекает она гноем.

Я с трудом сдерживаю себя. Мой спутник молча стоит рядом со мной, я присаживаюсь на улице за столик и пишу абракадабру, какое-то имя несуществующее, фамилию с потолка. И набор цифр (номер телефона).

Надзирательница вырывает у меня из рук бланк, кладет его себе в карман, провожает нас к столу.

Мы не виделись пять дней. «Как здорово снова быть вместе!», - говорит он, отодвигая высокий стул , чтобы сесть за стол. – «Ты не в восторге от всего этого, верно?» - он уловил все в моем взгляде и пытается хоть как-то сгладить ситуацию. «Если хочешь, мы можем уйти, если тебе неприятно». – «Нет, я справлюсь».

Я снимаю плащ, кладу его на стул и пытаюсь сесть за столик. И тут меня накрывает. Накрывает такой волной, что я не успеваю даже закрыть лицо, надвинуть очки на глаза, чтобы он не видел. Из нижней части кверху поднимается удушливая волна, заполняя каждую клеточку, и я ощущаю, что мне больно дышать и больно находиться в этом теле именно в этом месте, и что это уже – слишком…

Я смотрю на него, он – на меня, он видит мои слезы, хлынувшие из глаз: «Ты в порядке?» (Самый идиотский вопрос, к которому я так и не привыкла за 13 лет жизни в Англии)… - «Мне надо в туалет… я вернусь через минуту…» - «Что с тобой, ты в порядке?» - в его глазах – растерянность, испуг, он ждет от меня ответа, который не причинит ему боли… «Я в порядке, я просто очень соскучилась, мы давно не виделись, отсюда – мои слезы». Он с благодарностью смотрит на меня. «Поскорее возвращайся!».

Я прохожу в женский туалет мимо мужчины-гуркхи с маской на лице.. Этот человек пришел в паб, он стоит в очереди к барной стойке, а потом он вернется к своему столу, где его ждет его ужин.. Но он выполняет даже еще не выданный сверху приказ – «не сметь принимать пищу и пить напитки без маски!».. Он – раб на опережении… Мне становится не по себе, я отвожу от него взгляд, захожу в туалет..

Когда дверь за мной закрывается, и я убеждаюсь в том, что здесь, кроме меня, никого нет, я сажусь на ковер и начинаю громко плакать. Навзрыд. Я выплакиваю мое бессилие, ужас от всего происходящего, мне хочется кричать. Сейчас я вернусь в зал, где люди за столиками не могут общаться с теми, кто сидит за соседними столиками, потому что их разделяют толстенные пластиковые перегородки. Где посетители передвигаются только по стрелочкам, где им навязывают проклятый санитайзер для рук, где некоторые даже за столами сидят в масках…

И я представляю, что мне все это придется подавить в себе, потому что я обещала моему спутнику согласиться на компромисс: никогда больше не говорить с ним на эту тему, а он – никогда не подвергать сомнению мои убеждения и то, чем я занимаюсь. Но это не должно отражаться на наших отношениях.

Я умываюсь холодной водой, выхожу из туалета и возвращаюсь к нашему столу. Я стараюсь не смотреть по сторонам, просто наслаждаюсь вечером вдвоем. Мы шутим, даже смеемся, слева от нас сидит парочка: совсем молодые, хорошенькие, он нежно сжимает пальцами ее руку, прижав ее к столу, и они ничего вокруг не замечают.. «Какие счастливые», - думаю я… Вы уж точно ничем не заморачиваетесь. Подумаешь, ваши дети родятся в фарма-цифровом концлагере… Наслаждайтесь последними денечками, с понедельника мы все вступаем в новую стадию, не больше шести человек могут встречаться, по приказу фюрера Джонсона, в этой стране.. Уже сегодня в перечне профессий появилась новая должность. “Covid Marshall” – надзиратель, контролирующий выполнение приказов: маршировать по стрелочкам, держать дистанцию, носить намордники, и это – всего лишь начало.

Наслаждайтесь этим чудесным вечером, потому что завтра все уже будет по-другому. Медиа уже опубликовали прогнозы о том, что армия подготовлена для участия и проведения массовых вакцинаций. Министр по делам полиции обратился к нации с настоятельной просьбой стучать на соседей, если есть подозрения, что у них собралось больше шести человек.

Наслаждайтесь этим прекрасным моментом, который уже больше не повторится никогда.

Потому что завтра у нас с вами – новый порядок.

А теперь – о том, что я сама лично стараюсь делать.

Я лично не теряю надежды. Нет ничего страшнее уныния и потери веры. Я продолжаю тихо молиться о нашем спасении. Я молюсь горячо о любимых людях. По вечерам я разношу листовки по нашему городку, и даже если из этой тысячи листовок сработают всего несколько, и несколько семей сядут за столом, будут читать листовку и обсуждать ее, и говорить «Слушайте, нас с вами всех просто обманывают подлым образом, вот же – ссылка на материалы, на веб-сайты, на выступления врачей»,- это уже хорошая новость.

В эту субботу я собираюсь в Лондон на массовую акцию протеста против диктатуры, в которую нас с вами уже привели, но еще есть возможность заявлять о своем протесте. Я не хочу, чтобы мои дети и их дети, если они вообще появятся на свет, жили как рабы.

А еще я заказала самый дешевый телефон, кнопочный, который в онлайне появился под названием «Мобильник для стариков и детей». Я так хохотался… Когда я провожала в воскресенье Терри и прощалась с ним, я сказала: «Завтра должна придти посылочка. Кнопочный дешевый телефон. Я теперь только с ним буду ходить по тем местам, где требуют в онлайне зарегистрироваться для отслеживания. И пусть попробуют отказывать мне в предоставлении их услуг. Пока такого декрета фюрер Джонсон еще не выдал.

«Ну ты и.. ну ты даешь!» - рассмеялся мой спутник… А потом просто перешел на хохот…

А сегодня мой телефончик , наконец , прибыл

Теперь я буду держать мой iPhone 11 в сумке или кармане, показывая вот этот, «для стариков и детей» , телефончик с кнопками. И пусть все эти надсмотрщики , дай им Бог здоровья, рассказывают мне, как я с его помощью могу регистрироваться на их веб-сайтах, чтобы получить доступ к их услугам

No Pasaran

Farnborough 15/09/20

 

https://www.facebook.com/laila.brice/posts/3999413103408036?__cft__[0]=AZU1aR6_yoLcxFDx-glz_pEkYp3E2ZZcBhyODxhMKMZrH5Q_gJ8vXY7Ag-GJTidljapchotiYP7uKIeH1x8axJ0sBUKp32ddm4WLKqbh8Wpe70_iRS23INXJ_cv4Vo-hFH582bvKQbOwTQa8GZW-pcew&__tn__=%2CO*F