Фёдор Лобанов
Ветхозаветные образы суда и восстановления в Апокалипсисе и в синоптических Евангелиях
Оглавление

§ 2.5. Река воды жизни и рыбы всякого рода / О брошенных в огонь
Откр. 22:1, Мф 13:47-48/ Откр 19:20, Мф 13:49-50.
(Иез 47:9-10/ Ис 30:31-33)

Слова о реке воды жизни в Откр — это парафраз пророчества Иез 47:9-10:

И там, куда придёт поток, будут кишеть живые твари и будет великое множество рыбы. Ибо куда ни придут эти воды, они повсюду будут нести исцеление и жизнь.

И будут стоять на берегу моря рыбаки, от Эн–Ге́ди и до Эн–Эгла́има будут они сушить свои сети, и будет там разной рыбы — словно в Великом море — не счесть.

Апокалипсис следует Иезекиилю в описании Нового Иерусалима, сходящего с Неба. У Иез поток течёт «из-под порога храма» (47:1), а в Откр храмом являются «Господь Бог Вседержитель и Агнец» (21:22), поэтому там течёт «река воды жизни, светлая, как кристалл, от престола Бога и Агнца.» (22:1). И, если деревья по берегам реки упоминаются и у Иез и в Откр, то о рыбе в реке Откр умалчивает.

У Мф 13:47-50 в притча о неводе - море, а не река. Т.о. мы видим, что у Иезекииля святой Иоанн берёт описание реки в Новом Иерусалиме, а Мф - образ « великого множества рыбы» (Иез 47:9). Но, в то же время, это нельзя считать прямым заимствованием (как в случае потока у Иез и Откр), потому что множество рыбы у Мф выловлено из моря, и там отбирается хорошее от худого (Мф 13:48), а в Новом Иерусалиме — выловлено в реке, и ничего худого уже нет.

Завершается притча о неводе такими словами: Ангелы … ввергнут их в печь огненную (Мф 13:49-50)

А Откр 19:20 возвещает так: И схвачен был зверь и с ним лжепророк производивший чудеса пред ним которыми он обольстил принявших начертание зверя и поклоняющихся его изображению: оба живые брошены в озеро огненное горящее серою;

Мы видим, что «злые» и у Мф и в Откр ввергаются в огонь.

Что говорит ВЗ об уничтожении в огне и каково использование этого образа в Аполкалипсисе? У Исайи в пророчестве о том, что враги Израиля будут поражены, сказано:

Ибо от гласа Господа содрогнется Ассур, жезлом поражаемый.

И всякое движение определенного ему жезла, который Господь направит на него, будет с тимпанами и цитрами, и Он пойдёт против него войною опустошительною.

Ибо Тофет давно уже устроен; он приготовлен и для царя, глубок и широк; в костре его много огня и дров; дуновение Господа, как поток серы, зажжёт его. (Ис 30:31-33)

В Иез 39:6 про поражение врагов Божиих сказано: И пошлю огонь на землю Магог и на жителей островов, живущих беспечно, и узнают, что Я Господь.

(Далее в этой же главе ст. 9-10 «жители городов Израилевых выйдут, и разведут огонь, и будут сжигать оружие, щиты и латы, луки и стрелы, и булавы и копья; семь лет буду жечь их. И не будут носить дров с поля, ни рубить из лесов, но будут жечь только оружие».)

В Откр 8:5 говорится: И взял Ангел кадильницу, и наполнил её огнем с жертвенника, и поверг на землю: и произошли голоса и громы, и молнии и землетрясение.

Здесь и фигура ангела и использование огня (как в Мф 13).

В Откр 9:15: И освобождены были четыре Ангела приготовленные на час и день, и месяц и год, для того, чтобы умертвить третью часть людей.

Оба образа (ангелы и огонь) используются в контексте повествования о суде над грешным человечеством.

В Откр 14:9-11 мы видим ещё более близкую к притче о неводе картину: И третий Ангел последовал за ними, говоря громким голосом: кто поклоняется зверю и образу его и принимает начертание на чело свое или на руку свою, тот будет пить вино ярости Божией, вино цельное, приготовленное в чаше гнева Его, и будет мучим в огне и сере пред святыми Ангелами и пред Агнцем и дым мучения их будет восходить во веки веков, и не будут иметь покоя ни днем, ни ночью поклоняющиеся зверю и образу его и принимающие начертание имени его.

Упоминание об огне и сере роднит это место с Ис 30:33 (см. выше)

Далее в той же главе см. Откр.14:14-19.

Это место говорит о том, что Бог творит свой суд с помощью ангелов, хотя здесь речь и не об огне, а о точиле, в котором выжимают вино.

И к этой же теме относится вся глава Откр 15, где речь идёт про «семь Ангелов, имеющих семь последних язв которыми оканчивалась ярость Божия» (ст. 1)

Эти чаши гнева Ангелы выливают на землю в следующей, 16 главе.

В притче у Мф упоминаются Ангелы, участвующие в суде Божием. «В других текстах НЗ говорится о том, что ангельские воинства сопровождают Христа, грядущего с небес и совершающего страшный суд (Мф. 13, 40-42; 16, 27; 24, 30-31; 25, 31-32; Мк. 8, 38; Лк. 9, 26; 2 Фес. 1, 7; Иуд. 14-15»¹

Пророчества, которые говорят об участии небесных сил в суде Божием: Иезекииль, 9 глава и Захария глл. 1 и 6, где говорится о четырёх всадниках.

Притча о неводе, где говорится о рыбах в эсхатологическом контексте сравнивается нами с образом реки, полной воды живой (воды жизни). Контекст этих мест Писания различен, так как притча является, как и другие подобные притчи, сравнением, взятым из бытовой жизни слушателей Христа, а видение Иоанна - это то, что ему открыто о реальности грядущих времён.

Смысл образа рыбы в воде также различен. В одном случае (Мф) это иносказание , обозначающее спасённых и погибающих, в другом (Откр) - призвано проиллюстрировать сверхъестественную полноту и изобилие Нового Иерусалима.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

I. В первой части нами были рассмотрены те фрагменты из Откровения Иоанна, источник которых можно обнаружить в пророчествах Ветхого Завета о суде, и которые имеют также параллель в Синоптических Евангелиях.

В части 2 мы исследовали ВЗ пророчества о восстановлении в том виде, как мы находим их в Апокалипсисе и у синоптиков. Можно, без сомнения, сказать, что, наряду с мотивами, которые имеют «общебиблейский» характер, в некоторых случаях наблюдается явственное использование одних и тех же образов, причём в схожем смысле (контекст же иногда сходен, а иногда различен. Подробно контекст ветхозаветных мест, и контекст Откр и синоптиков нами рассмотрен в каждом из соответствующих разделов.)

Проводя сравнение по жанрам и формам, подведём итог и сформулируем, о чём и в какой форме (под интересующем нас углом зрения, т. е. о суде и о восстановлении) говорят синоптики, а о чём Апокалипсис.

Мы видим, что евангелисты и святой Иоанн Богослов говорят о суде и о восстановлении (спасении и т. д.) в образах либо в притчах.

Чем отличается притча от образа?

Образ (как и притча) тоже может быть сравнением, метафорой, аллегорией. Но образ статичен, «зрителен», он — некая картина, которая (иногда в реалистичной, иногда в иносказательной форме) доносит до нас ту или иную реальность, показывает её, открывает её свойства.

Притча же — это обязательно история, хотя иногда очень короткая. В ней есть сюжет, причём сюжет иносказательный, но носит он характер не «мифологический» (в научном понимании слова «миф»), мистический и т. п., но очевидно сравнительный. Когда духовные и высшие (или эсхатологические) реальности уподобляются процессам, делам и т. п. мира сего.

Не всегда можно провести чёткую грань между образом и притчей. Скажем, картина Царя, который судит, сидя на троне, а его слуги (под которыми могут пониматься ангелы) ввергают виновных в темницу (огонь) выглядит как применение реальностей жизни, известных автору текста (священнописателю, который облекает даваемое ему Откровение в слова и картины) к понятиям высшим, которые не описать по другому, нежели через свой язык, который всегда связан с наличной действительностью.

Говорим о спорных случаях, когда не вполне ясно, к какому жанру отнести ту или иную часть священного текста; определяя, что есть образ, а что притча, мы должны исходить из намерений автора (а не только восприятия слушателя/читателя, который может судить уже из другой эпохи и исходя из другого жизненного опыта и других форма мышления/языка).

Надо определить, как сам автор (священнописатель, т. е. соавтор, передающий то, что открывает ему Высший Автор) видит характер той или иной части своего текста. Если автор претендует на адекватное изображение высшей, духовной реальности, её передачу «как она есть» (в доступной, конечно, ему и нам мере), то следует считать это образом, используемым им (пускай даже, подчас, мы понимаем условность образа, в силу принципиальной неописуемости Бога, см. всю традицию апофатического богословия).

Если же священный автор сознательно «снижает пафос», и, применяясь к реальностям и понятиям этого мира, говорит, что это «подобно тому как», «возьмите подобие» и т. п., то мы можем считать, что перед нами — притча.

Притча, конечно, сама использует те или иные образы, как свои составные элементы. ««Рассказы, притчи, проповеди пророков, размышления мудрецов, картины будущего, истолкования событий прошлого выражаются преимущественно образами, основанными на опыте. И наоборот, очень редко они излагаются с помощью абстрактной или специальной терминологии²» Библия излагает истину с помощью образов, а не только с помощью отвлеченных понятий. И потому доносимая Библией истина нередко увязывается с истинностью человеческого опыта, отличающегося от идей, которые могут быть или верными, или ложными. В этом плане Библия следует раз и навсегда установленной схеме. Один известный богослов выразил данную мысль следующим образом: «Мы гораздо чаще, чем нам кажется, создаем в воображении образы и пользуемся ими... Образы направляют и формируют наше мышление... Человек... это существо, осознающее реальность и придающее ей определенную форму с помощью образов, метафор и аналогий»³.

Образы играют важную роль в мировоззрении человека, которое определяется не только воспринятыми идеями, но также увиденными образами или услышанными историями.»⁴

Таким образом, можно уподобить образы строительным материалам, а притчу, или любую другую историю - тому зданию, которое из них возводится.

Жанры исследуемых мест Св. Писания, говорящих о суде (часть  1)

Таблица

Жанры исследуемых мест Св. Писания, говорящих о восстановлении (часть  2)

Мы видим, что в тех местах синоптических Евангелий, к которым есть параллель в Апокалипсисе, синоптики говорят о суде в образах, также и Апокалипсис использует образы (за одним исключением; если считать измерение Храма также образом, то в 100 % случаев.).

О восстановлении же (опять же, в случае существования общего материала с Откр) синоптики говорят поровну как в образах, так и в притчах, и Апокалипсис говорит также и в образах и в притчах (имеющих ВЗ происхождение), но образов при этом больше.

II. Откровение Иоанна Богослова не содержит в тексте, в отличии от других новозаветных книг, прямых цитат из Ветхого Завета. При этом Откр, будучи буквально сотканным из ветхозаветных образов, пользуется ветхозаветным языком для возвещения собственной вести. Мы выявили ряд таких мест в Евангелиях и в Откр. Однако следует разделить 2 способа использования ветхозаветного языка и образности.

Первый способ — это почти дословное применение ВЗ текста («почти» - потому что речь в данной работе шла не о прямых цитатах, а о перефразированных либо звучащих близко к первоначальному тексту). Такое использование можно назвать явной аллюзией.

И второй — вероятная аллюзия. В этом случае мы говорим об источнике не столько про форме, сколько по содержанию. В этом втором случае мы видим использование не слов из того или иного пророчества, но скорее параллель им по смыслу.

Посмотрим, как распределились тот и другой способ в описанных нами случаях:

Таблица

Явные и вероятные аллюзии

Можно сделать следующие выводы: впрямую обращаются к фразеологии и лексике пророков евангелисты и тайнозритель Иоанн тогда, когда речь идёт о суде. Ветхозаветное понимание Бога было связано более с идеей суда, о восстановлении же Ветхий Завет говорил иносказательно. В Новом Завете о спасении-восстановлении есть возможность говорить, опираясь уже не на прообразы и предсказания Ветхого Завета, но на слова и дела Иисуса Христа, поэтому большая часть речений о спасении в Новом Завете опирается уже не на непосредственное использование ветхозаветной лексики, но на новый материал, связанный с речью Христа или с описанием Его дел, который, при этом может иметь параллели в том или ином материале Ветхого Завета. Это характерное использование явных и возможных ветхозаветных аллюзий у синоптиков и в Апокалипсисе позволяет ставить вопрос о существовании некоторой общей традиции.

III. При обсуждении того, как святой Иоанн в своём Апокалипсисе использует Ветхий Завет, нельзя фокусироваться только на непосредственном толковании самих пророческих текстов. Это обсуждение всегда должно иметь в виду тот факт, что ветхозаветные идеи и слова и используются апостолами и воспринимаются их адресатами уже в ином контексте - в контексте традиции христианской, и таким образом пророческий материал выглядит уже в новом свете — в свете учения Христа и того, что Бог открывает в Новом Завете.

При изучении того, как Апокалипсис Иоанна использует пророческий материал видно, что, с одной стороны, святой Иоанн не «порывает с традицией», а по-настоящему её продолжает (в новом, уже НЗ контексте, в контексте ситуации, когда Мессия уже пришёл). Но, с другой стороны мы обнаруживаем, что его обращение к пророчествам не есть исключительно его собственное, «личное» использование ветхозаветных текстов и переработка их. Нет, можно обнаружить ряд случаев (их мы и перечислили в своей работе), когда апостол Иоанн, записывая данное ему Свыше Откровение, использует не просто те или иные образы Писания Ветхого Завета, но ориентируется на какую-то новую, уже христианскую традицию использования и интерпретации некоторых ветхозаветных текстов.

Поскольку для иллюстрации той или иной идеи в схожем контексте такие разные авторы, как синоптики и Тайнозритель Иоанн обращаются к одним и тем же фрагментам пророчеств — при том, что объём пророческих книг огромен — это нельзя объяснить простым совпадением. Можно сделать предположение, что в первоначальной Церкви существовала устная или письменная традицию связывать между собой те или иные тексты и толковать их определенным образом.

1Бил, Карсон, т.3, с.559

2James A. Fischer, How to Read the Bible (Englewood Cliffs, N.J.: Prentice-Hall, 1981), p. 701

3H. Richard Niebuhr, The Responsible Self (New York: Harper & Row, 1963), pp. 151-52, 161.

4 Словарь библейских образов. Райкен/Предисловие, с.13

Фото

Блог