Священник Георгий Чистяков
В поисках вечного града

Умерший 14 февраля 1999 года отец Жак Лёв впервые попал в Россию задолго до «перестройки», когда в СССР начали открыто бывать не только официальные представители церковных структур, как, например, кардинал Виллебрандс или пастор Мартин Нимеллер, которые приезжали исключительно в рамках протокола, по официальным приглашениям Патриархии, согласованным как с Советом по делам религий, так и с дру­гими (более серьёзными) органами, но просто христиане - мать Тереза, Жан Ванье и другие.

Отец Жак впервые приехал в Россию много раньше, ещё при Брежневе — когда была объявлена «разрядка» и иностранцев стали пускать в Москву охотнее - в качестве туриста. Он просто купил туристическую путёвку и так оказался в России. С 1977-го по 1982 год он приезжал в Мо­скву пять раз. Почему именно он? Скорее всего, по той причине, что заоч­ную встречу с Россией он пережил в годы юности. Причём не благодаря чтению Толстого и Достоевского и не в результате знакомства с русскими философами в Париже, что было бы вполне естественно для молодого французского интеллектуала, а совсем по-особенному. Жак Лёв, тогда молодой юрист, дружил с известным католическим писателем Станисласом Фюмэ, жена которого, Анюта, была русского происхождения. Имен­но она познакомила его с другой русской француженкой - женой велико­го христианского мыслителя нашего столетия Жака Маритэна Раисой. Родители обеих оказались во Франции задолго до революции. Их необыч­ная для Франции начала века, православная по духу религиозность, хотя обе были католичками, и особого рода любовь к России, свободная от той горечи, которая была присуща эмиграции послереволюционного периода и русскому Парижу, в чём-то передалась Жаку Лёву.

Эти женщины, кажется, не говорили по-русски и поэтому не были связаны с эмиграцией, но считали себя русскими и, как вспоминал потом отец Жак, жили «среди ангелов и святых». Поэтому в начале 70-х годов он стремился попасть не в ту страну, из которой после 1917 года были изгна­ны сотни тысяч русских людей, а совсем в другую Россию -туда, где жи­ли святые, которым возносили молитвы Анюта Фюмэ и Раиса Маритэн. Вот почему Жаку Лёву удалось то, что не считал для себя возможным отец Александр Шмеман, который не раз говорил, что никогда не поедет в Россию в качестве американского туриста.

При этом в Москве отец Жак был просто необходим. Именно от него мы услышали, что на Западе есть верующие люди, которые знают и любят православие и хотят нам помочь. Именно он сумел как-то очень просто и вместе с тем точно объяснить нам, что в Бога мы верим не в силу того, что привязаны к прошлому, и не потому, что, получив филологическое обра­зование, мы, подобно героям Германа Гессе, живём образами былого, ис­кусственно культивируя в себе средневековую религиозность, а совсем по другой причине — в силу того, что Христос, Который «вчера, и сегод­ня, и во веки Тот же», живёт среди нас.

Именно он смог сказать нам, что христианство не устарело и не яв­ляется сегодня умирающей религией людей, которых на Земле неуклонно становится всё меньше и меньше. Сегодня это может показаться абсурд­ным, но тогда о том, что на Западе есть много верующей молодёжи и су­ществуют разного рода христианские молодёжные движения, в СССР действительно не знал никто. Одним словом, «железный занавес», кото­рый в области веры был особенно непроницаемым, первым прорвал именно Жак Лёв..

Особенной миссия отца Жака в России была ещё и потому, что он приехал в страну массового атеизма не в качестве священника, который, в отличие от нас, сохранил веру отцов, но именно как бывший атеист. Как человек, который знает, что такое безбожие, по собственному опыту...

Жак Лёв родился в 1908 году в Клермон-Ферране в по-настоящему культурной семье, где процветал типичный для Франции начала века «просвещённый» антиклерикализм. Его отец дружил с Пэги, пока он был социалистом, но после того, как тот обратился и стал католиком, порвал с ним. Сочинения Леона Блуа, католика, всю жизнь боровшегося с церков­ными структурами и официальным католицизмом, украшали его библио­теку, а сам Блуа был дружен с кем-то из его близких родственников.

«Отец, не желая, чтобы на меня влияли "попы", и в то же время счи­тая невозможным, чтобы я остался человеком, который ничего не знает о Христе, отправил меня в воскресную школу к протестантам», - рассказы­вает Жак Лёв в одной из своих книг. Поэтому Фюмэ, когда Жак появился в его доме, решил, что он - «непрактикующий протестант». Однако его отец был католиком: «Представьте себе моё удивление, когда лет через сорок, после того как отец вновь стал ходить в церковь, он показал мне чётки, подаренные ему в день первого причастия, чётки, которые он, спрятав, быть может, и от себя самого, хранил в течение всей своей  жизни».

Вера - это всегда тайна, которая живёт в глубинах нашего сердца вне зависимости от того, как к этому относится общественное мнение. Вот, наверное, тот главный урок, который вынес Жак Лёв из антиклерика­лизма своего отца. Урок особенно важный для человека, который живёт в обществе, где вера либо преследуется, как это было в Советской России, либо объявляется чем-то вроде официальной идеологии.

В университетские годы Жак много болел: сначала у него был ме­нингит, затем начался туберкулёз. «В двадцать четыре года я был не со­мневающимся в вере, но полностью атеистом». Однако в санатории, где   он лечился, было много книг богословского содержания, которые Жак на­чал читать. «Истина о присутствии Того, Кого я не называл ещё Создате­лем, стала для меня светом, всё более истинным и сильным». При этом он долго ограничивался тем, что сам читал книги, но ни с кем никаких разго­воров о религии не вёл. Так он начал становиться носителем «книжного» христианства.

На этом этапе своего духовного пути Жак Лёв провёл несколько дней в небольшом монастыре близ Фрибурга. Здесь каждое утро он при­ходил в церковь на мессу.

«Когда все обитатели монастыря вставали во­круг алтаря, чтобы причаститься, я оставался один на своей скамье. В этот момент передо мною всякий раз вставала неумолимая альтернатива: либо эти люди безумны и поэтому верят в незнамо какие басни об ином мире, либо слеп я. Это производило на меня огромное впечатление, убежать или как-то избавиться от которого было просто-напросто невозможно. И те­перь я всё ещё вижу себя остававшимся в одиночестве на краю скамьи. Ра­зумеется, тогда, чтобы поверить, этого было недостаточно, но именно это чувство толкнуло меня на поиски «гипотетического» Бога, причём заста­вило меня искать Его не только в книгах, но спросить у Него Самого, просить Его, чтобы Он открылся: одним словом, я стал молиться. И как-то спонтанно мне на уста пришла старая молитва из времён воскресной шко­лы: Отче наш».

Наверное, уже с этого времени Жак Лёв становится убеждённейшим проповедником молитвы — того, чего более всего не хватает человеку се­годня. Именно молитве посвящены его лучшие книги: «Великие Учители молитвы» (русский перевод издан в Брюсселе в 1986 году) и «Жизнь по примеру великих молитвенников».

«Молитва начинается в тот момент, когда мы осознали, что Бог хо­чет нам дать нечто необъятное... Чтобы она не была похожа на искусст­венный цветок, а прорастала, расцветала и приносила плоды, она должна быть вплетена в повседневную ткань нашего существования... Молитва -это не пошлина, которую платят Богу, и не обязанность, которую обеща­ли исполнить, а поиск близости Божией... Молитва не всегда бывает лёгкой и радостной, но главное заключается в том, что в молитве я ищу Бога, направляюсь к Нему и схожу со своего повседневного пути... Мо­литва - это значит слушать вместе с Моисеем, как Бог говорит со мной лицом к лицу...»

Так в разные годы своей жизни писал отец Жак. В 1939 году он ста­новится священником, до 1941 года продолжает образование, а затем принимает необычное решение: поступает работать докером в марсель-ский порт, чтобы разделить вместе с рабочими все трудности их сущест­вования. Становится первым из священников-рабочих. Изо дня в день в течение тринадцати лет он таскает тяжеленные мешки, он, болезненный интеллектуал, по собственному признанию, «никогда прежде не подни­мавший ничего, что было бы тяжелее авторучки». Невероятно устаёт, мо­лится, мысленно воспринимая каждый новый мешок как бусину на   чётках, и не бросает этой работы, хотя многим он кажется сумасшедшим. Но и Христос жил среди простых людей.

Священник среди рабочих, он решается на эту жизнь, ибо видит, что докеры и вообще все люди, занятые физическим трудом, не только не слышат, но и не хотят слышать ни одного священника. Все они находятся в той или иной степени под влиянием марксизма и в силу этого обстоятель­ства не могут почувствовать Бога и Его присутствие. Однако, когда отец Жак становится одним из них, ситуация меняется. Вокруг него начинают собираться докеры, в сердцах у которых просыпается вера. У рабочего в сутане появляются единомышленники и друзья.

Отец Жак внимательнейшим образом штудирует сочинения Ленина и Сталина и говорит о необходимости сотрудничества с рабочими орга­низациями. При этом, в отличие от Хьюлетта Джонсона и Карла Ранера, никоим образом не пытается идеализировать марксизм и не видит в нем черт секуляризованного, или «очищенного» от веры в чудо, социального христианства, прекрасно понимая, что в основе марксизма лежит нена­висть. Борьба не «за», а «против» - не за права трудящегося человека, а против живых людей, в которых марксисты видят эксплуататоров и, следовательно, врагов.

«Если миссия христианина заключается в участии в сверхъестественном деле спасения, если спасение заключается в том, чтобы восстано­вить любовь между Богом и людьми, если зло, от которого человека сле­дует избавить прежде всего, состоит в том, что он живёт в состоянии не­любви, то марксисты оказываются теми, кто более всего нуждается в спа­сении», - пишет Жак Лёв в книге «Дневник рабочего-миссионера».

В идеологии марксизма он видит своего рода христианство наоборот. Если христиане вместе (как тело Христово) исповедуют любовь, то коммунисты, коллективно (как партия) исповедуя ненависть, становятся носителями тотального зла. Христос зовёт верующих воплощать любовь, которой они полны, в реальной жизни, коммунисты же воплощают в жизни зло, ибо делают главным её законом ненависть. «Каждый марк­сист, даже тот, кто в личном плане практикует добро, участвует в этом всеобщем грехе, будучи "членом" партии, в грехе, который он умножает, зачастую и не догадываясь об этом». Говоря о коммунистах, отец Жак со­знательно берёт слово «член» партии в кавычки, подчёркивая, что оно взято у апостола Павла, который говорит о теле Христовом и его членах; по его мнению, такое заимствование тоже характеризует марксизм как христианство, вывернутое наизнанку.

Однако задача Жака Лёва заключалась не в том, чтобы бороться с те­оретиками марксизма. Он считал нужным помочь рабочим, оказавшимся под влиянием «вечно живого учения», освободиться от него. И это у него получалось. При этом в университетской среде и среди учёных иезуитов отец Жак не считался специалистом по марксизму. Он был только простым миссионером и считал, что именно в этом заключается его счастье. Нельзя не заметить, что в России он был незаменим и по той причине, что   понимал, что такое марксизм, и знал, как помочь человеку вырваться из-под его воздействия.

В Риме 1950-х годов его понимали плохо. И хотя кардинал Монтини (будущий Павел VI) высоко оценил служение о. Жака и горячо поддержал его, однако миссионерство среди рабочих ему как священнику-докеру было запрещено. Для проповеди среди рабочих о. Жак Лёв основывает Миссию святых Петра и Павла, а затем с 1963 по 1969 год живёт и трудится в нищей Бразилии, где его до сих пор помнят как святого.

«Евангелие написано не для того, чтобы быть понятым; в него нуж­но вступить как на порог тайны», - говорила Мадлэн Дельбрель, с кото­рой отца Жака связывали долгая дружба и общее служение. Именно на порог тайны помогает ступить он всем, кого считает друзьями, а таковы­ми он считает всякого, кого встретит на дороге жизни.

В 1969 году, вернувшись в Европу, он основывает Школу веры во Фрибурге. В жизни отца Жака само слово «школа» было одним из ключе­вых. Школа веры - это не университет и не семинария, а учебное заведе­ние особого типа, где каждый чувствует себя учеником, ибо слово «уче­ник», как подчёркивает о. Жак, повторяется в Евангелии 250 раз. «При этом оно всегда звучит из уст Самого Иисуса». Жак Лёв собирает вокруг Иисуса молодёжь. Все вместе учатся читать Евангелие, серьёзно изучают текст и вслушиваются в то, что говорит Христос.

А к самому отцу Жаку приходит всемирное признание. Филиалы Миссии святых Петра и Павла возникают по всему миру. Павел VI при­глашает его проповедовать в Ватикан. Ему присуждают премии и вруча­ют многочисленные дипломы, однако в 1986 году он принимает решение уйти на покой и в качестве затворника поселиться в маленьком монасты­ре, где и прошли последние тринадцать лет его земной жизни. В затворе он прожил ровно столько же лет, сколько некогда проработал докером в Марселе.

«В Иисусе осуществляется абсолютная реализация нашей жизни. С Ним смерть становится новым рождением. С Ним старость перестаёт быть осенью, но превращается в зарю, с которой начинается день, полный света, рассказать о котором невозможно», - так писал Жак Лёв в 1992 году. Теперь он созерцает этот свет.

содержание

 

 

 

Распространение приветствуется.
Просьба ставить гиперссылку при копировании.

Мы просим вас оказать помощь создателям этого сайта.
Если вам оказались интересны и полезны материалы, опубликованные здесь, перечислите, пожалуйста, любую сумму денег.
Даже небольшая сумма будет полезна.  
Здесь - о том, как Вы можете помочь развитию этого сайта, внеся пожертвование