didahe.ru

Священник Георгий Чистяков

"Свет во тьме светит"

 

Глава 7

Умножение хлебов. Встреча среди моря

А.Иванов. Умножение хлебов

Шестая глава Евангелия от Иоанна начинается с повествования об умножении хлебов. «После сего пошёл Иисус на ту сторону моря Галилейского, в окрестности Тивериады. За Ним последовало множество народа, потому что ви­дели чудеса (в греческом оригинале — «знамения». — Г. Ч.), которые Он творил над больными... Прибижалась же Пасха, праздник Иудейский» (Ин., 6:1—2, 4).

Увидев множество идущего за Ним народа, Иисус обратился к Филиппу:

«...Где нам купить хлебов, чтобы их накормить?» (ст. 5).

Филипп ответил, что и двухсот динариев не хватит, чтобы купить достаточно хлеба. Андрей же, брат Симона Петра, сообщил, что у одного мальчика есть пять хлебов ячменных и две рыбки, «но что это для такого множества?». Конечно, это просто нелепо — предложить пяти тысячам человек пять хлебов и две рыбки. И тем не менее Иисус сказал: велите им возлечь — и, «взяв хлебы и воздав благодарение, роздал ученикам, а ученики возлежавшим, также и рыбы, сколько кто хотел» (ст. 10—11). После того как возлежавшие насытились, ещё остались куски, ими наполнили двенадцать коробов.

Чудо умножения хлебов здесь описывается не впер­вые. О нём дважды говорится в Евангелии от Матфея, дважды в Евангелии от Марка и один раз в Евангелии от Луки. Таким образом, в Евангелии от Иоанна об этом рассказывается в шестой раз. Есть сюжеты, к которым Священное Писание обращается два, три, четыре раза, но случай, когда об одном и том же событии говорится шесть раз, — единственный. Отсюда становится ясно, что это один из чрезвычайно важных моментов евангельско­го повествования.

Чудо умножения хлебов, которое совершает Христос, очень похоже на таинство Евхаристии: Иисус берет хлеб, благодарит Бога, раздает ученикам. Правда, в рассказе Иоанна отсутствует глагол «преломил» (у синоптиков он есть), но суть от этого не меняется (ясно: чтобы раздать хлеб, его надо было преломить). Кроме того, в этом текс­те прямо говорится о той молитве, которую Иисус произ­носи над хлебами: употребленное здесь греческое слово означает «воздать благодарение». Далее, в 23-м стихе, то­же читаем о благодарении: на другой берег озера пришли из Тивериады «другие лодки близко к тому месту, где ели хлеб по благословении Господнем», в греческом оригина­ле — «когда Господь произнес благодарение».

Итак, в 6-й главе дважды говорится о том, что по-гре­чески называется «евхаристия» — «благодарение». Перед нами — как бы тень будущей Тайной Вечери. Вечеря ещё впереди, а сейчас, в пустыне, Иисус, умножая хлеба, как бы «повторяет» ее, хотя и ещё не совершившуюся. Но ес­ли на Тайной Вечере рядом с Иисусом будет всего не­сколько учеников, то здесь мы видим тысячи людей — по­добно тому, как тысячи людей собираются сегодня на литургию. И если на Тайной Вечере Иисус берет хлеб, ко­торый лежит перед Ним, и раздает ученикам, то здесь происходит нечто иное: хлеб умножается. Так же и на ли­тургии каждый раз хлеб умножается, становится евхарис­тическим. Умножается как бы тот хлеб, который Иисус преломил во время Тайной Вечери, — и все мы, таким об­разом, становимся ее участниками. Чудо умножения хле­бов — это своего рода мост между Тайной Вечерей Госпо­да и сегодняшней Евхаристией.

В связи с этим нужно обратить внимание на следую­щее. Совершив чудо умножения хлебов, Иисус говорит с народом о хлебе жизни. Когда люди ему сказали: «Отцы наши ели манну в пустыне, как написано: «хлеб с неба дал им есть»», Иисус ответил: «Не Моисей дал вам хлеб с не­ба, но Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес. Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь ми­ру» (ст. 31—33). И далее, вплоть до конца главы, Иисус ве­дет речь именно о хлебе жизни.

Композиционно рассказ о чуде умножения хлебов по­вторяет повествование об исцелении расслабленного из предыдущей, 5-й главы. Там тоже вначале рассказано о чу­де, а потом Иисус в таком же длинном слове (где проза ста­новится почти стихами) говорит о жизни и смерти, о побе­де над смертью, о том шаге от смерти к жизни, который делает человек, поверив в Него. Иисус истолковывает пе­ред нами смысл того, что произошло. Исцеленному Он сказал: «Не греши больше, чтобы не случилось с тобой че­го хуже». Затем объяснил, что пребывание во грехе хуже смерти, и показал, что через веру в Бога можно спастись от смерти, воскреснуть из мертвых. К расслабленному возвра­щаются силы. Чудо освобождения от пут греха избавляет и от физической немощи. Это и разъясняет нам Иисус. Итак, в 5-й главе речь идет о таинстве покаяния.

В 6-й главе рассказывается о чуде умножения хлебов, затем Сам Иисус говорит нам о хлебе жизни, как бы разъ­ясняя то, свидетелями чего мы только что были. Умножая хлеб, который люди вкушают все вместе, Иисус соединя­ет в единое целое тысячи людей вокруг Себя. Он объясня­ет: вкушая этот хлеб жизни, человек становится причаст­ником жизни вечной. Здесь речь о смысле таинства Евхаристии.

Из 9-й главы мы узнаем о том, как слепорожденный, став зрячим, как бы заново рождается. Заметим: не утра­тивший зрение, а именно слепорожденный. Этот человек обретает зрение после омовения в Силоамской купели. По мнению подавляющего большинства экзегетов, здесь раскрывается смысл таинства крещения — обретение ду­ховного зрения, новое рождение.

Как видим, схема евангельского рассказа такова: вслед за чудом следует его истолкование, и это всегда связано с одним из церковных таинств. Существует точка зрения, что Евангелие от Иоанна сложилось из бесед с оглашен­ными: каждый сюжет предлагался им в связи со знакомст­вом с тем или иным таинством — покаяния, Евхаристии, крещения.

В рассказе об умножении хлебов надо обратить внима­ние на то обстоятельство, что хлебы и рыбешки оказались у маленького мальчика. Чтобы совершить чудо, Иисус нуждается в человеке. И тут находится мальчик, который простодушно говорит о том, что у него есть еда. Вероятно, у кого-нибудь из взрослых тоже были припасы, но тот приберег их. Мальчик же не задумываясь отдал свои ле­пешки. И из этого детского простодушия возрастает чудо. С точки зрения здравого смысла действия Иисуса не­логичны — действительно, что такое пять хлебов и две рыбки для такого множества людей? Но христианство все­гда нелогично. Невозможно накормить небольшим запа­сом тысячи людей, точно так же, как, казалось бы, невоз­можно сделать все то, что уже две тысячи лет делают христиане. Когда отец Джузеппе Коттоленго из Турина, тогда ещё не святой, а мало кому известный священник, начал помогать нуждающимся, над ним смеялись: ну сколько человек может накормить и приютить этот пожи­лой тучный священник — двух-трех, максимум пятерых, на большее его средств не хватит. Но уже через два-три го­да он опекал тысячи больных и бездомных.

Когда в секулярном мире начинают какой-то проект, то сначала изучают возможности, ищут инвесторов и т.д. Христиане же идут каким-то нелепым, с точки зрения ок­ружающих, обреченным на провал путем. И этот путь ока­зывается чудесным, потому что начинает действовать Гос­подь. Логично рассуждающий человек решил бы: моими пятью хлебами многих не накормишь, уж лучше я их съем, хотя бы сам буду сыт. Если мы все-таки отдаем их — как тот простодушный мальчик, — мы христиане. Святой Джузеппе Коттоленго мог бы приютить в своем храме двух-трех человек, не замахиваясь на большее. Но он по­шел другим путем. Он решил прибавить к ним четвертого, пятого... тысячного. Таково истинное христианство.

Иисус уходит на гору один. Из Евангелия от Луки мы знаем, что Он уходит для молитвы. Из Евангелия от Иоанна мы узнаем ещё и другое: Он уходит, потому что народ, увидев сотворенное Им знамение, хочет сделать Его царем.. Люди рассуждают в соответствии с традицией: Мессия должен стать земным царем и решать их земные проблемы. Иисус уходит от этого. Он отказывается дейст­вовать в соответствии с представлениями иудеев, Он не хочет играть роль Мессии по их сценарию. Он вообще не пользуется никакими сценариями.

Наверное, и мы перестаем быть настоящими христиа­нами, когда выбираем действия «по сценарию», когда зем­ное принимаем за небесное и начинаем решать наши зем­ные проблемы со ссылкой на веру и ее авторитет. Так часто случается. Преследуя чисто мирские интересы, мы пытаемся окутать их духовным флером, одеть в какие-то духовные «одежды». В последние годы во многих школах стало модно преподавать предметы «с точки зрения право­славного вероучения». Как-то одна женщина, универси­тетский преподаватель, сказала мне, что составила про­грамму по истории культуры для старшеклассников «с точки зрения Православной Церкви». Я ответил ей, что Церковь оставляет нам свободу выбирать тот путь в куль­туре, который нам по каким-либо причинам близок. И да­вайте не будем пытаться с помощью цитат из Евангелия и святых отцов делать этот курс православным. Пусть он будет серьезным, высококачественным, но православной (или какой-либо другой, конфессиональной) история культуры быть не может, как не могут быть православны­ми физика, химия или биология.

Некоторые преподаватели утверждают, что не нужно знакомить учащихся, скажем, с теорией эволюции, с пале­онтологией, геологической историей Земли и т.д., потому что они якобы противоречат нашему вероучению. Но в чем наука может ему противоречить? Наука занима­ется конкретными фактами. Некоторые из них ученые пока не в состоянии объяснить. Но не надо пытаться в угоду идеологии их подтасовывать — одни замалчивать, другие подчеркивать и т.п. К фактам нужно относиться серьезно, даже, я бы сказал, благоговейно: изучая факты, мы изуча­ем Божие творение. Иначе говоря, наука становится «не­православной» только в тот момент, когда в ней «в инте­ресах веры» начинают лгать.

И это действительно беда, потому что это означает, что мы не считаем нашу веру истинной, а то, во что верим, — истиной. Кто боится фактов? Только тот, кто знает или хо­тя бы подозревает, что он не прав. А если мы знаем, что правы, если наше вероисповедание зиждется не на темно­те и необразованности, а на истине, открытой нам в Свя­щенном Писании Самим Богом, то мы не должны боять­ся научных открытий и археологических находок. На искажении истины, на замалчивании фактов строят свою идеологию только тоталитарные режимы. И если мы не хотим какого-то нового тоталитаризма, политического или интеллектуального, то не должны замалчивать факты, не должны заставлять Бога играть в спектакле, написан­ном по нашему сценарию.

Иисус отказывается играть роль Мессии по сценарию иудеев и уходит на гору, чтобы молиться. Это для нас хо­роший урок. Когда мы попадаем в капкан схемы, сцена­рия, когда что-то Ему навязываем, необходимо уйти «в клеть свою» и, запершись, молиться. И в молитве Гос­подь что-то нам откроет.

«Когда же настал вечер, то ученики Его сошли к морю и, войдя в лодку, отправились на ту сторону моря, в Ка­пернаум. Становилось темно, а Иисус не приходил к ним.

Дул сильный ветер, и море волновалось. Проплыв около двадцати пяти или тридцати стадий (примерно 5 км. — Г. Ч.), они увидели Иисуса, идущего по морю и приближающегося к лодке, и испугались» (Ин., 6:16—19).

Густав Доре. Иисус идёт по воде

Представим себе эту картину. Над Галилейским озером сияет луна (приближается Пасха, значит, это время полнолуния). И в лунном сиянии сквозь белый туман по волнам, по направлению к лодке, в серебристом одеянии движет­ся Иисус. Голгофа ещё впереди, но здесь Он является уче­никам как бы уже воскресшим. Вспомним: море, вода, волна — все это ветхозаветные символы смерти.

«Спаси мя, Боже, яко внидоша воды до души моея. Углебох в тимении глубины, и несть постояния. Приидох во глубины морския, и буря потопи мя» (Пс, 68:2—3).

Волна, как смерть, поглощает наши жизни, а Иисус идет над водами, над волнами именно как победитель смерти и, приблизившись, говорит находящимся в лодке: «Это Я; не бойтесь». По-славянски это звучит как «Аз есмь...», т.е., говоря о Се­бе, Он напоминает о Божием присутствии, потому что «Аз есмь» — это имя Божие, которое услышал Моисей при ку­пине.

«Не бойтесь» — этот призыв, обращенный к нам, мы встречаем почти на каждой странице Священного Писа­ния. Только избавившись от страха, мы становимся хрис­тианами.

«Они хотели принять Его в лодку; и тотчас лодка при­стала к берегу, куда плыли» (ст. 21). Это видение, эта встреча с Иисусом, ещё не распятым, но уже как бы вос­кресшим, — тоже Весть. Подобно тому, как чудо умноже­ния хлебов — словно бы тень будущей Евхаристии, так и эта встреча на Галилейском озере — тень будущего Вос­кресения. Она описывается и Матфеем, и Марком, при­чем у обоих евангелистов эта сцена следует непосредст­венно за чудом умножения хлебов. Значит, эти два сюжета тесно связаны, как связаны Тайная Вечеря, Страстной четверг и Христово Воскресение. Вслед за чудом умножения хлебов Иисус является ученикам на море; вслед за Тайной Вечерей Умерший восстает из гроба.

«На другой день народ, стоявший по ту сторону моря, видел, что там, кроме одной лодки, в которую вошли уче­ники Его, иной не было, и что Иисус не входил в лодку с учениками Своими, а отплыли одни ученики Его» (ст. 22). То обстоятельство, что Иисус оказался на другом берегу, хотя и не входил в лодку к ученикам, волнует людей больше, чем все то, о чем Он говорит или что делает. Они фик­сируют необычное. Чудо, которого они жаждут, должно быть громким, поразительным. Их волнует не истина, а сенсация...

Иисус говорит: «Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребйвающей в жизнь вечную, которую даст вам Сын Человеческий» (ст. 27). Его спрашивают: а как поступать, чтобы делать дела Божии? С точки зрения иуде­ев, нужно лишь выполнять Закон. А Иисус показывает: не в этом заключается то, чего ждет от нас Бог, а в том, чтобы люди верили в Того, Кого Он послал. Значит, дело не в выполнении предписанного Законом, а в вере. Вера сделает нас способными на реальные дела — на дела, ко­торые преобразуют мир, совершаемые вместе со Христом.

«Отцы наши ели манну в пустыне, как написано: хлеб с неба дал им есть», — говорят Его слушатели. Иисус от­вечает им: «Не Моисей дал вам хлеб с неба, а Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес. Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру» (ст. 31—33). Далее Иисус говорит ещё яснее: «Я есмь хлеб жизни; при­ходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда».

Но почему именно на хлебе останавливается Иисус, когда отдает Себя людям? Наверное, не в последнюю оче­редь по той причине, что хлеб — это всегда продукт сов­местного труда большого числа людей. Один пашет, дру­гой сеет, третий собирает зерно, кто-то мелет муку, кто-то затем печет хлеб. Поэтому именно хлеб преподает нам Иисус как Свою плоть.

«Воля же пославшего Меня Отца, — говорит Иисус, — есть та, чтобы из того, что Он Мне дал, ничего не погу­бить, но все то воскресить в последний день» (ст. 39). И в другом месте: «Он Мне дал все». Значит, Христова мис­сия в этом мире заключается в том, чтобы никто не был погублен, все были спасены, а не только какие-то избран­ные, отличные от остальных.

Приходящий ко Христу, верующий в Него «не будет жаждать никогда». Но далеко не каждый может увидеть Его и уверовать. Значит, через Иисуса начинается дорога к Богу. Иисус, являя Себя человеку, приводит его к вере, и, обретая веру, человек спасается. И таких, кому Он яв­ляет Себя, становится все больше и больше. Потом (12:32) Иисус воскликнет: «И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (выделено мной. — Г. Ч.). Он мо­лится: «Да будут едино...» (17:22), т.е. путь все будут еди­но. Очевидно: чем дальше, тем сильнее, именно как клю­чевое, звучит в Евангелии от Иоанна слово «все». Иисус пришел, чтобы спасти всех. В отличие от племенных рели­гий, то, что предлагает Иисус людям, становится верой для всего человечества.

Мысль о том, что Бог объединяет всех, заложена в Вет­хом Завете. В книге Бытие пять раз повторена фраза: «И благословятся в семени твоем все народы земли» (Быт., 18:18; 22:18; 26:4 и др.). Значит, через Авраама благослове­ние Божие ниспосылается на все народы. Не случайно книга Бытие начинается с рассказа о том, как Бог призы­вает к жизни Адама и Еву, ставших позже прародителями всех людей. Таким образом, идея объединения всех в Боге присутствует уже в Ветхом Завете. Но здесь религия оста­ется племенной. Иисус же делает эту Весть от Бога дейст­вительно всемирной. Читая жития святых первых веков, мы не сможем определить, кто был какого племени, на каком языке говорил. Христианами становились представи­тели все новых и новых народов.

Евангелие от Матфея заканчивается тем, что Иисус дает великое поручение апостолам: «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа...» (Мф., 28:19). Так вот, в греческом оригинале в словосочета­нии «все народы» использовано существительное среднего рода — «та этне», а «крестя их» передано с помощью место­имения «ус» — в форме мужского, а не среднего рода, т.е. «крестя людей». Смысл тот, что в таинстве крещения чело­век перестает быть представителем своего племени. Хрис­тианин принадлежит уже к религии всемирной. Крещение вырывает его из лап племенных предрассудков и делает представителем нового народа — народа Церкви, по всему миру распространенного и единого. Единого и теперь, когда Церковь распалась на конфессии (католики, протестанты, православные), не всегда мирно сосуществующие. Ведь Церковь учреждена не людьми, а Самим Иисусом и живет благодаря Его присутствию среди нас. И когда христиане идут путем распрей, то поступают хуже, чем те иудеи, кото­рые хотели, увидев чудо, сделать Иисуса царем.

следующая глава

к оглавлению

 

Мы просим вас оказать помощь создателям этого сайта.
Если вам оказались интересны и полезны материалы, опубликованные здесь, перечислите, пожалуйста, любую сумму денег.
Даже небольшая сумма будет полезна.  
Здесь - о том, как Вы можете помочь, внеся пожертвование