Артём Перлик пишет:   «Но Сам Иисус не вверял Себя им, потому что знал всех и не имел нужды, чтобы кто засвидетельствовал о человеке, ибо Сам знал, что в человеке» (Ин 2. 24:25).

Красота православия раскрывается именно в возможности тут пути освящения, обожения, и больше нигде мы не встретим людей, <...> которые тоже по благодати знают, что в человеке и как вызволить его к свету.

Даже ходящие в храмы далеко не всегда знают о красоте христианства, выражающейся в восходящих к Высочайшему. Нужно увидеть или прочесть Антония Сурожского, поразиться жизни для других совершаемой святой Марией Скобцовой, восхититься пророческой мудрости Старца Софрония Сахарова, быть утешенным Паисием Афонским или Порфирием Кавосокаливитом, чтобы знать подобные вещи…

Вспоминаю, как я впервые приехал в Грецию к о. Дионисию Каламбокасу, и мне пришлось неделю ждать его возвращения из Норвегии, где он открывал новый монастырь во имя святого Олафа Конунга. Я тревожился, увижу ли его, и первое, что сказал мне по приезду этот всемирно известный человек, к которому приезжают министры и генералы: «Я прошу у вас прощения, за то что вы переживали, будто можете меня не увидеть...». А потом спросил, буду ли я во время беседы пить чай или кофе, и как только я допивал чашку, он просил одного из монахов принести мне ещё чаю и угощений...

Потому-то о.Лев Жилле и писал: «О странная Православная Церковь, столь бедная и столь слабая... чудом прошедшая сквозь все множество превратностей и тягот; Церковь противоположностей, столь традиционная и в то же время такая свободная, столь архаичная и, однако, живая, столь обрядовая и вместе с тем так глубоко личностно-мистическая; Церковь, где так бережно хранится бесценная евангельская жемчужина, хотя и нередко под слоем пыли... Церковь, о которой так часто говорили, что она не способна к действию, и которая тем не менее, как никакая другая, умеет воспевать пасхальную радость!»