Татьяна Краснова

Отец Георгий Чистяков

Аня Марголис написала чудесный текст на фейсбуке:

“Я редко позволяю себе по-настоящему вспоминать его – редко читаю и совсем почти не могу смотреть видеозаписи. Я трусиха и у меня слишком сильны защитные механизмы. Вот рану забинтовали, чуть боль унялась и вроде как, если не трогаешь, то все кажется нормальным. Кажется. Но иногда приходится перебинтовывать и тогда становится мучительно жаль и себя, нас, оставшихся без него и его самого, так рано ушедшего – ведь он очень хотел жить и страстно эту жизнь любил”.

Очень точные слова.

Я тоже не вспоминаю. Но вот этим я обычно делюсь со всеми, кто готов слушать, повторяю по сто раз. Вы поймете, почему.

Православная Пасха лет 10 назад.

Мы не в храме, мы стоим у ворот Косьмы, и теплая весенняя ночь над головой, и все ждут, и двери храма закрыты, ещё немного – и они чинно раскроются, выйдет священник и провозгласит: “Христос воскрес!”

Минута, другая – в тишине… ещё минута…

Дверь с грохотом распахивается, и на порог вылетает встрепанный человек с горящими глазами. Фелонь сбилась в одну сторону, крест в другую… Он набирает воздуху в грудь и вопит в толпу: “Христос воскрес!!!”

И народ замирает, потому что совершенно очевидно, что только что там , за дверями, у него Кто-то любимый, Кого он чуть не потерял, ВОСКРЕС. Представляете, думали – умер, а Он – воскрес!

В этот момент я как-то внезапно и очень резко осознаю, что вот она – Благая Весть. Так она и выглядит. Ночь, толпа, и человек кричит в толпу: “Воскрес! Воскрес!”

 

****

 

Второе воспоминание совсем болезненное, его даже трогать страшно.

Весь длинный февральский день мы встречаем в Шереметьево “груз 200” из Германии.

На другое утро “груз двести” должен проследовать к месту захоронения. “Груз” должен где-то провести ночь. В принципе, аэропорт Шереметьево готов предоставить склад.

Только это не “груз”. Это мой самый любимый мальчик четырех лет. И от мысли, что он будет ночь один на этом складе…

Мне непозволительно везет – у меня ещё есть Галя. Я звоню Гале, и ей ничего не нужно объяснять. Происходят какие-то быстрые переговоры, и Галя говорит: “Везите на ночь в Косьму!”

“Груз” нам выдают ближе к ночи. Мы едем сквозь метель на катафалке по темной пустой Москве. Я с ужасом думаю: “Вдруг там никто не ждет, вдруг там заперто?!”

Но в Косьме горит огонек, я стучу, и нас сразу же впускают. Нас ждут какие-то люди, нас ведут, и для нашего “груза” готово место, и лампадка горит, и завтра отпевание.

Отца Георгия уже нет. Есть фотография на стене. Перед ней горит свечка, и от неровного пламени его лицо делается вдруг таким живым…

И кончается кошмар этого дня, проклятого аэропорта, суеты с бумагами, холода и ужаса, и мне кажется, что я долго-долго несла своего мальчика на руках, и вот – принесла, и он рад ему, и он за ним ПРИСМОТРИТ.

Я вам скажу, почему из всего важного я помню больше всего именно это.
Для меня в этом смысл и суть Христианства: РАДОСТЬ и УТЕШЕНИЕ. Благая Весть и Милосердие.
Там, где их нет – нет Христа.
Там, где они есть – нет смерти. 

 

    http://www.pravmir.ru/otec-georgij-chistyakov/

 

Мы просим вас оказать помощь создателям этого сайта.
Если вам оказались интересны и полезны материалы, опубликованные здесь, перечислите, пожалуйста, любую сумму денег.
Даже небольшая сумма будет полезна.  
Здесь - о том, как Вы можете помочь, внеся пожертвование