Священник Георгий Чистяков
ГЛУБИНА ГЛУБИНКИ
До того, как я пришел на Физтех, я почти 20 лет проработал в высшей школе. Вел практические занятия, читал лекции, принимал экзамены, участвовал в коллоквиумах. Но здесь, в МФТИ, я увидел других студентов. Причем то, что они другие, стало понятно сразу, таких студентов, наверно, нет ни в одном учебном заведении России.
Большинство физтехов из провинции, среди них мало москвичей. То, что они провинциалы, видно сразу, потому что они очень многого не знают, очень многого не читали, не видали, не слышали – даже о художниках, о композиторах и писателях, о каких-то вещах, о которых москвичи знают, как им кажется, все. При этом физтехи – это люди с блестящими глазами, с удивительной остротой ума. На первой лекции мне иногда приходилось и приходится рассказывать им то, что рассказываешь школьникам младших классов в других условиях. А на пятой лекции с ними занимаешься такими вещами, которыми и с аспирантами в Московском университете не получится заниматься, причем не с физиками, разумеется, а с историками, филологами, философами.
Это люди, которые обладают способностью не усвоить, не просто запомнить, а именно разобраться в сути. Люди, обладающие особенностью понять, в чем дело, и очень глубоко разобраться практически в любом вопросе за максимально короткий срок.
Я привык работать с гуманитариями, многим из которых ничего не интересно. Они уже все знают, все узнали и изведали, все видали, совсем как Гильгамеш, известный герой Вавилонского эпоса о все видавшем. Общение с ними просто не получается. Мне приходилось работать на высших курсах переводчиков для Организации Объединенных Наций. Этим мальчикам тоже не было ничего интересно, кроме того, что они должны были работать в ООН, в Нью-Йорке, хотя, конечно, работали они блестяще, потому что это было связано с их будущей карьерой. Но студентам МФТИ, с которыми я работал и работаю (сначала в Жуковском, а потом в Долгопрудном), это не нужно для карьеры, не нужно для того, что преподавать какую-нибудь культурологическую дисциплину в очередном пединституте и зарабатывать таким образом свое жалование. Им это нужно для одного — чтобы понять. Вот это главное, что отличает Физтех. Человек с Физтеха живет во многом именно для того, чтобы понять.
Бывают, конечно, такие случаи, когда студенты, бывшие физики, на глазах превращаются в гуманитариев. Я этого не одобрял и не одобряю, но сразу после прихода гуманитариев и, в частности, моего прихода на Физтех, такое начало случаться. Может быть, это и нехорошо, потому что это потеря для Физтеха, потеря для физики – уход таких людей. Но это приобретение для гуманитарных наук, для философии, для литературоведения, для богословия, потому что туда приходят люди с абсолютно новым складом ума, новым взглядом на гуманитарное знание.
Все студенты во всех высших и невысших учебных заведениях требуют, чтобы им поставили оценку за сданный плохо или вообще заваленный курс (непрослушанный или плохо прослушанный). Это естественно. Но только на Физтехе бывает, что студенты в числе 50, 60, а то и 100 человек бегут за тобой по улице, чтобы ты поставил им оценку в зачетную книжку. Студенты везде клянчат и просят оценки, на Физтехе не клянчат, здесь оценки – требуют. У меня однажды даже рукав от пальто оторвали. Студенты требовали, чтобы я принял у них зачет, а мне хотелось посидеть в общежитии за чаем, потом надо было идти домой на электричку, а меня вытащили из комнаты, где я только чашку с чаем к губам поднес и потащили в аудиторию зачет принимать. Это пальто так у нас дома и называется – «физтеховское».
При этом я не знал ещё ни одного, и надеюсь никогда не узнаю такого студента Физтеха, который бы клянчил, как это бывало со студентами в институте иностранных языков или в пединституте, или вымаливал оценку, – здесь такого не бывает. Студенты есть студенты: бывает – учатся, бывает – не учатся, бывает – учатся плохо. Но жалкого просителя на Физтехе все-таки не встретишь, здесь даже ленивые являются полноценными людьми. Это особая черта этих мальчиков (просто мальчиков здесь больше на два порядка, чем девочек, но девочек тоже, а, может быть, даже девочек в первую очередь, ведь девочки у нас на Физтехе очень талантливые и яркие).
Студент-филолог, если он услышит на лекции какое-то имя, скажем, имя поэта Гвидо Кавальканти, о котором никогда и не слышал, все равно ни за что не спросит: «Кто это такой? Когда жил? Где издан? Где можно найти его тексты?» А студент Физтеха, даже если он услышит имя Данте, о котором никогда почему-то не слыхал, или имя Алексея Константиновича Толстого, которого вообще все знают, а он о нем не слышал, не стесняясь спросит: «Кто такой?» Все это свидетельствует о какой-то подлинности этих молодых людей, приезжающих сюда из глубинки, чтобы стать замечательными русскими интеллигентами. Повторяю: даже если речь зайдет о Бахе, а он его почему-то не знает, или о Моцарте, он спросит: «Кто такой?», при всех, не стесняясь, и, конечно, получит ответ. Поэтому: среди физтехов есть дикари, но нет «образованцев», если использовать этот солженицинский термин.
Я не хвалю студентов МФТИ, я знаю, что среди них есть и халтурщики, и хулиганы, и бездельники, но повторяю — в основном это полноценные люди, никак не потомки гоголевского Акакия Акакиевича. Я люблю студентов Физтеха и лекции на Физтехе – за неожиданные вопросы; за неожиданные повороты, которые предлагают мне мои собеседники; за то, что самые необразованные из них могут вдруг неожиданно понять очень сложные вещи, о которых подчас мы с ними говорим. Я люблю их ещё и за «неуважительное» отношение, за то, что они ценят в человеке не титулы (к ним они привыкли, ведь лекции у них читают не только профессора, но и академики). Они уважают человека не за титулы, а за что-то очень личное. Для меня это очень ценно, потому что с ними может быть легко установлено и может поддерживаться какое-то подлинное человеческое общение. Многие мысли, которые потом входят в статьи и в книги и потом мною используются в дальнейшей работе, вызревали именно во время этих лекций, иногда в весьма «неуважительных» диалогах с моими собеседниками. Кто-то из них меня пытался даже в тупик ставить, смеяться надо мной, но смеяться без злобы. У советского человека есть одно качество: он любит смеяться со злобой, смеяться с раздражением, с ненавистью, высмеивать своего собеседника с чувством превосходства. Студенты Физтеха умеют смеяться без злобы, задавать вопросы с двойным дном, но без всякого делания унизить и посмеяться над результатом. Это естественность в общении отличает студентов МФТИ, и за нее тоже я люблю лекции на Физтехе.
Русский интеллигент в XIX веке был, как правило, выходцем из глубинки, сыном сельского дьячка или лекаря из далекой провинции. Советский интеллигент в большинстве случаев — это вариант «Михалков – сын Михалкова» и т.п. Выходцы из МФТИ в этом смысле похожи на интеллигентов прошлого, они — почти все из глубинки, это self made people, а потому именно на них можно надеяться, ожидая, что им удастся вернуть русской интеллигенции ту глубину, которая отличала ее в прошлом столетии.
Вы можете помочь развитию этого сайта, внеся пожертвование
